Одним из источников получения баснословных неучтенных сумм являются квоты, которые теоретически выделяются на нужды науки (их и называют "научными").

23 июля 2001 г. правительство своим, прямо скажем, странным постановлением (№ 995-р) в очередной раз (это происходит ежегодно по всем объектам промысла) выделило квоты на вылов более 22 тыс. тонн лосося (около 10% от общего вылова) стоимостью более 20 млн. долларов для "использования в научно-исследовательских, контрольных и рыбоводных целях".

Прежде чем принять решение, правительству следовало бы сначала хотя бы попытаться понять, что это за категория такая научные квоты", кто ее придумал и для каких целей, какой вылов может быть на самом деле при проведении исследований для оценки запасов? Кому выгодны такие фантастические квоты? В чьи карманы уплывают большие деньги от продажи рыбы, добытой по "научным квотам"?

Информация для исследований, связанных с оценкой запасов, имеет много составляющих, но основными массовыми материалами являются статистика промысла, биологический анализ и массовые измерения рыб из уловов. Массовые промеры никакого влияния на продукцию не оказывают - рыбу просто измеряют и возвращают в продукцию. Для биологического анализа случайным образом отбирают 100 особей. Эта рыба измеряется по более сложной схеме, подвергается препарированию (разделке) для определения пола и стадий зрелости, жирности, возраста и других биологических параметров.

Взятие проб из уловов и биологические анализы повторяют при изменении района промысла или через определенный промежуток времени. Рыбу берут из обычных промысловых уловов рыбаков. Делать это в одном месте ежедневно не имеет смысла, так как состав подходящей рыбы более-менее однородный.

Все эти работы всегда традиционно выполнялись на промысловых судах, которые, естественно, имеют свои собственные квоты и никакие специальные научные квоты для этого не нужны. Такая работа не требует особых знаний и высокой квалификации. С ней легко справлялись младшие сотрудники и лаборанты, которых (1-2 человека) подсаживали для этого на обычные промысловые суда. Они и собирали нужный материал, не чиня никаких помех самому процессу промысла. Таков опыт, по крайней мере, четырех последних советских десятилетий, свидетелем которого я был.

Что же касается набора статистики по уловам со всей акватории промысла, то такую информацию всегда регулярно представляли (должны представлять и сейчас) промысловые суда и без какой-либо науки. Правда, здесь возникает существенный вопрос: какова достоверность этой информации? Мы уже неоднократно говорили, что такого рода информация в интересах предприятий искажается (занижается).

Что же на самом деле представляют собой научные квоты? По мысли хитрых идеологов таких квот, они предназначены для ведения контрольного лова специальными научными судами на периферии промысловой акватории, вне зоны массового скопления рыбы. При этом следует знать, что таких судов всегда были единицы. Более того, заранее определить, сколько будет поймано рыбы при научных съемках невозможно, и потому наделять их априори квотами неразумно. В советские времена такие суда фиксированными квотами и не наделялись. Учитывался только фактический вылов. Специалистам это хорошо известно, как известно и то, что уловы в стороне от основного района промысла будут, как правило, крайне малы. Остается определить, сколько научных (только научных!) судов работает в районах лососевого промысла (если уж мы говорим о научных квотах в 22 тыс. тонн лосося). Можно гарантировать, что даже в самое щедрое и денежное советское время их было не более пяти. Для того чтобы определить хотя бы порядок вылова, предположим невероятное: в съемках участвуют 10 судов. Пусть каждое судно ловит при этом по тонне за сутки и работают все суда полгода (уловы, сроки и количество судов специально завышено). В таком предельном случае вылов не превысил бы 1800 тонн!

Естественно возникает вопрос, а куда же пошли остальные 20 тыс. тонн? Значит, снова примитивный обман. Правительство обманывают или с влиятельными людьми из правительства договариваются. Давно известно, что через отдельные квоты для науки пропускалось до половины ценнейших ресурсов, а деньги (десятки млн. долларов) испарялись. Новое руководство ведомства с этим крайне опасным явлением не только не разобралось, но и, вместо того чтобы раз и навсегда поставить крест на так называемых научных квотах, подсовывает правительству проект постановления, ставящий получателей научных квот на почетное первое место.

Хотя во времена СССР никаких специальных научных квот не было, проблема сбора научной информации решалась, как мы уже говорили, за сущие копейки совершенно иным способом. Неужели в отрасли не нашлось ни одного честного человека, который мог бы это объяснить руководителю ведомства? Впрочем, что охраняешь, то и имеешь. Может, более точно: чем управляешь. то и имеешь. Можно ли, например, представить себе, что 10 % газа или нефти соответствующие структуры забирают для научных исследований? Итак, науку включили в коммерческую деятельность - повязали, как говорится, деньгами.

Как же реально "приватизируются" деньги за "научные" квоты? Способов достаточно много, но вот один из наиболее ходовых. Он реализуется под лозунгом: "бедная наука". Институты отрасли получают квоты и обращаются к "случайным" российским или зарубежным рыбопромышленным предприятиям с просьбой сдать в аренду судно для проведения исследований. Так как денег нет, то в оплату аренды судна предлагаются квоты, выловив по которым те или иные виды (как правило, дорогие) предприятие получает деньги, а наука получает моральное удовлетворение и какие-то научные материалы. Иногда предприятие еще и переводит институтам небольшую часть от вырученных средств, которые официально используются на текущую деятельность.

Такая схема рассчитана на крайне пассивных людей из конnрольных органов. Логика проста до примитивности. Судно в аренду брали? Брали. Рассчитались квотами? Ну и ладушки! Так в1996 г., для "научных целей" было выделено 16 тыс. тонн крабов. стоимость которых не менее 160 млн. долларов! И все это богатство для развития дальневосточной отраслевой (только ведомственной) науки! Да если бы такие деньги попали в науку, то она бы, не зная забот, жила десятилетие. Обычным же сотрудникам, работающим на арендованных судах "наблюдателями" достаются совсем небольшие деньги, но, тем не менее, они являются для них благом на фоне нищенской береговой зарплаты.

А вот еще интересные факты. Оказывается, что научные институты отрасли совместно с ведомственной рыбоохраной выступают еще и в качестве соучредителей коммерческих рыбопромысловых предприятий. А уже затем используют научные квоты по собственному усмотрению.

Так СП "Магадан Геге Годо" (учредители ПО "Магаданрыбпром", "Охотскрыбвод" и ТИНРО) после контрольного вылова трески продало своим японским компаньонам 20 тыс. тонн рыбы. Аналогичным образом производилось "изучение" краба, которого для научно-исследовательских целей было добыто и прямо в море реализовано около 4 тыс. тонн. В данном случае судовладелец, рыбоохрана и отраслевая наука оказались в одной упряжке. Это уже не два, а "три в одном". В финансовом смысле, разумеется.

Итак, формально деньги получают владельцы арендованных судов. К кому попадают эти деньги на самом деле и как осуществляется их неформальная дележка, догадаться нетрудно. Но только догадаться, так как никаких протоколов раздела украденного, конечно же, не существует. Очевидно, что какие-то деньги попадают и в руки людей из институтов, через которые квоты реализуются (они все же "идеологи" и надежное прикрытие для самого существования научных квот), но основная часть прямым путем переправляется в зарубежный "общак" (банки), которым распоряжаются уж совсем высокие чины. На эти деньги покупаются депутаты, принимающие законы о рыболовстве, оплачивается "деятельность" высоких чинов из правоохранительных органов и нужные решения высшей государственной власти.

Рыбопромышленники Камчатки, например, полагают, что необходимо провести проверку обоснованности всех правительственных решений по продаже рыбных ресурсов иностранным компаниям. Действительно, во многих случаях в международных договорах явно проглядывают личные интересы чиновников. Кроме того, камчатские рыбопромышленники предлагают обеспечить централизованное финансирование науки, запретив научным учреждениям коммерческую деятельность, связанную с продажей квот на вылов рыбы и морепродуктов. И в этом они абсолютно правы. Квоты должна продавать не наука, а государственная структура. Деньги же от продажи квот нужно целевым образом направлять на научную деятельность. До тех пор пока наука будет торговать квотами, доверять оценкам запасов просто нельзя.

Вот что пишет в своей книге профессор Вячеслав Шунтов, один из авторитетных и наиболее порядочных отраслевых ученых: "Решительно протянули руки к рыбным ресурсам дальневосточных морей и московские деятели всех рангов, включая ВНИРО. Тот самый ВНИРО, который в своих перспективных разработках никогда не видел главных перспектив рыбной промышленности страны в дальневосточных морях. ВНИРО, который всегда ратовал за Атлантику, открытый океан и Антарктику. Сейчас на некоторых японских коммерческих судах, ловящих рыбу в российской экономической зоне дальневосточных морей, на бортах, кроме обязательного "...мару", красуются русские буквы "ВНИРО". На глазах часть научных сотрудников этого института превратилась в энергичных коммерсантов, которые вовсю развернулись в различных совместных и иных предприятиях". (Шунтов В.П., Зигзаги рыбохозяйственной науки (субъективные заметки). Владивосток. Издание ТИНРО, 1994).

И далее: "Как я уже говорил, для поддержки науки Комитет по рыболовству и "Дальрыба" стали выделять институту квоты по вылову рыбы, для освоения которых в нашу рыболовную зону начали запускать фирмы Японии, США, Кореи, Тайваня. ТИНРО получил возможность зарабатывать валюту и жить на нее. Масштаб этих мероприятий оказался весьма значительным. Ежегодно стали выполняться десятки рейсов. ТИНРО и его отделения по существу пересели на иностранный добывающий флот, запущенный под видом научных исследований в российские воды (выделено мною. - Э.Ч.). Аналогичные плаванья начались и на отечественных коммерческих судах. Да, считается, что квоты для иностранцев и местных бизнесменов выделяются для обеспечения сырьевых исследований, объем которых на собственном научном флоте действительно сократился. Я понимаю позицию Комитета по рыболовству. Отдавая часть рыбы для приглашения иностранного флота в наши воды, он как бы спасает рыбохозяйственную науку от финансового голода. Во многом я понимаю руководителей ТИНРО, которым нужно платить зарплату своим сотрудникам и вообще поддерживать существование института. Они лишь частично лукавят, говоря, что институт, продавая иностранцам нашу российскую рыбу и крабов прямо в воде, ведет исследования и наблюдения за сырьевой базой дальневосточных морей. Но лукавят и все без исключения тинровцы, включившиеся в это бойкое дело, когда, плавая наблюдателями, т. е. путешествуя за "бабками" на иностранном и ином коммерческом промысловом флоте, утверждают, что ведут исследования, выполняя научную тематику института. В действительности, ни о каких серьезных исследованиях здесь речи быть не может. Что могут сделать один-два наблюдателя на бессистемно работающем промысловом судне? В лучшем случае констатировать состав улова, измерить и сосчитать "хвосты". Не случайно, что отчеты после подобных рейсов напоминают донесения тралмастеров турнифовских (ТУРНИФ - Тихоокеанское управление разведки и научно-исследовательского флота. - Э.Ч.) рейсов, когда дается схема точек с уловами и состав уловов. Каких-либо расчетов по таким данным делать невозможно. Любопытно, но обычно не представляются даже такие отчеты. К примеру, только в 1992 г. центральный институт ТИНРО провел 55 подобных коммерческих рейсов и был представлен- всего один отчет (выделено мною. - Э.Ч.). Но если бы такие отчеты представлялись исправно, вряд ли некоторым из них можно было доверять. Какие, например, можно делать расчеты по оценкам биоресурсов или состоянию объектов, если в коммерческих рейсах тралы таскаются по 5-10 часов. Не вызывает в некоторых случаях доверия и добросовестность наблюдателей, нередко неспециалистов. Дело ведь доходит до того, что устраивают в эти рейсы мало что умеющих своих детей-студентов. Так как наши наблюдатели на иностранных судах регулярно переговариваются по рациям друг с другом, стал известен такой, казалось бы, невероятный. но. по-моему, характерный факт. В Южно-Курильском районе работала группа тайваньских судов, на одном из которых наблюдателем был Е.П.Каредин. Прозагорав и ничего не сделав, в конце рейса он обратился по радио к плававшему на другом судне своему бывшему подчиненному, ныне заведующему лабораторией краткосрочного прогнозирования - В.Н.Филатову, и попросил поделиться... биостатистическими материалами на случай, если потребуется представить отчет. Но Евгений Петрович напрасно беспокоился. Отчет у него никто не потребовал" (Там же).

Известно, что деньги от таких манипуляций с ресурсами прячут, но не навсегда. Прошло достаточно много времени с тех пор, как начала эксплуатироваться такая "тихая" схема добывания денег и они стали потихоньку выходить из подполья. То у научного чиновника появится "домик", то дорогой автомобиль, то, при зарплате в несколько тысяч рублей в месяц, отпуск он с семьей начинает проводить на фешенебельных зарубежных курортах...

Высокие же получатели доли от криминальных "научных" квот свои расходы не очень и скрывают. Они надежно прикрыты иммунитетом.