НЕПРИЯТНЫЙ ИНЦИДЕНТ

Сельдевая путина подходила к концу. Экипаж это чувствовал, люди работали умело и слаженно. Приходилось утром, в обед и вечером бегать на мостик и объявлять результаты работы бригад по выпуску товарной продукции. Называлось это социалистическим соревнованием, но людей интересовала зарплата, зависящая от каждодневной выработки, ради чего они и шли мытариться в море!

Вся селедка шла в бочки, надо было использовать оставшуюся бочкотару и соль, пока прикрепленный к плавбазе "Советская Сибирь" отряд промысловых судов заваливал нас сырцом.

В цеху бочка набивалась рыбой, заливалась тузлуком и подавалась на палубу для укупорки. Здесь трудились бондари. Им досталась самая тяжелая, требующая выносливости и необыкновенной физической силы работа. Попробуйте 10 часов кряду бить по клину кувалдой, осаживая обручи на бочке, чтобы зафиксировать донышко.

В один промозглый осенний день, а было это 1 октября 1990 года, мы с зав. производством Пак Юрием Викторовичем стояли на самой верхней палубе носовой надстройки, откуда открывался хороший обзор на все пространство от 2-го до 4-го трюмов. У крышки 2-го трюма, на палубе бодро стучали молотки. Бондари делали свою работу шумно. Парней было четверо. Несмотря на холодный ветер, они были одеты довольно легко, но пот струился по их лицам. Как правило, эти люди имели развитую мускулатуру, особенно правой руки, в которой держали молоток. Как-то я поздоровался за руку с таким парнем и почувствовал железную кистевую хватку. Бочки поступали с рыбозавода, через грузоподъемный лифт, на палубу.

- Обрати внимание на того, что справа, у левого борта работает! - повернулся ко мне Юрий Викторович.

Я и сам обратил внимание на матроса обработки невысокого роста, с неизменной папироской, прилипшей к нижней губе. Кряжистый мужчина был одет в тонкий свитерок, из-под которого вылезла рубашка. Что-то не то было в нем. Движения неуверенные, работник часто промахивался по обручу, пошатывался, перекантовывая бочку.

- Ну, что, - видишь? - повторил вопрос Пак.

- Думаю, что он не совсем трезв, - неуверенно высказываю свое мнение.

- Совершенно в точку! Это Федоров Иван. Он третий день поддает и, силы похоже, уже на исходе. Мало того, грубит мастеру, смутьян, подбивает людей на саботаж! - пояснил зав. производством.

Словно в подтверждение его слов, названный бондарь промазал молотком и попал себе по руке. Громко выругавшись, он оттолкнул бочку, рассыпав часть рыбы, и схватился за кисть. В этот момент Федоров услышал наши голоса и задрал вверх голову. Увидев меня с Паком, он в ярости прокричал:

- А-а, помпа и зав. тут как тут! Коммуняки треклятые! Кровососы! Вам бы только жилы из народа тянуть, сидите там по теплым каютам, а тут вкалываешь, как папа Карло!

- Да брось ты бузить, Ванька, кто на что нанимался! - попытался его одернуть другой бондарь, но тщетно.

- Надо принимать меры, чтобы бацилла бузотерства не перекинулась на остальных! - предостерегаю Юрия Пака.

Тот долго не раздумывает и кричит сверху:

- Федоров, переодевайся, отоспись и подходи за аттестатом! Ты с сегодняшнего числа списан!

Нарушитель спокойствия зло сплюнул, швырнул молоток и, что-то бурча себе под нос, пошатываясь, побрел в каюту.

Вечером, после ужина Иван Федоров уже был в моей каюте.

- Ну что, добился своего? Сколько можно начальнику на мозги капать? Пришел на пароход работать, - работай! - убеждаю я его.

- Начальник, не надо меня поучать! Яйца курицу не учат! Я таких учителей на зоне, знаешь, сколько повидал? Ничего, ваш век короток! Видит бог, поквитаемся! - с угрозой прошипел бондарь и вышел, забрав у меня выписку из приказа и характеристику.

- Да, пьяница проспится, а дурак - никогда! - подумал я и захлопнул книгу приказов, подняв столбик пыли. Мне было не совсем понятно, откуда в этом трудяге появилось столько ненависти на коммунистов, коими являлись почти все руководители подразделений на судне.

- Что в лице изменился, он наговорил чего-то? Угрожал? - это вернулась жена с Грэем с прогулки. Пес жадно набросился на похлебку, нагуляв аппетит.

- Рома, ты будь осторожен с этими отморозками, им всеобщая сумятица в стране только на руку. В море это особенно опасно - нажить врагов сейчас! Я беспокоюсь за тебя! - наставление Галины раздражало, хотя было естественным.

- Ладно, успокойся, сам знаю! - открестился я от сочувствия, с раздражением, - далеко не все отморозки!

План рейса скоро был выполнен по всем показателям, а главное - по товарной продукции, трюма забиты селедкой, пустая бочка кончилась.

Что касается приписанных к нам промысловых судов "Сегозеро" и "Снежное", то им на утренних радиопереговорах разрешили сдавать выловленную селедку на плавбазу "Советская Бурятия", работавшую неподалеку от той же банки (косякования рыбы).

Нашему судну предстояло сдать продукцию на перегрузчик "Саянские горы" и направляться в порт Совгавань на докование, сокращенным экипажем.

Под умелым руководством капитана Цыганова перегруз занял всего 4 дня, причем разгружались, не теряя хода, так как шли вместе с перегрузчиком в сцепке.

Плавучий док не мог ждать, там все строго прописано и деньги за эксплуатацию идут колоссальные.

Рано утром 6 октября наша плавбаза прибыла в Советскую Гавань и встала третьим бортом у стенки, чтобы отдать топливо и мазут другой нашей плавбазе "Орочон", стоящей вторым бортом.

Утром же, после швартовки, по палубе пронеслась команда старпома Петричева:

- Всем списанным членам экипажа, получившим аттестаты, покинуть борт судна!

Дело в том, что они снимались с довольствия и на списанных членов экипажа не оформлялись пропуска на проходную судоремонтного завода. Завтра страна отмечала День Конституции, который совпадал с выходным, а потом постановка судна в док.

После обеда пытаюсь собрать хотя бы актив коллектива, прочитать лекцию в связи с государственным праздником. Куда там! Пришли только 7 коммунистов и трое праздношатающихся обработчиков из категории тех, кого хлебом не корми, дай сорвать или заболтать мероприятие!

Заранее предупреждаю немногочисленных зрителей, что после лекции выделю для просмотра по видео 2 неплохих триллера. А далее провожу что-то наподобие лекции. Я не стал славословить партию, проводимую государством политику, а сразу взял "быка за рога", как говорится.

Дело в том, что брежневская Конституция 1977 года хранила в себе бомбу замедленного действия - право каждой союзной республики на независимость, вплоть до отсоединения! Именно этим правом и возжелали воспользоваться в тот момент некогда братские республики. Везде шло национальное размежевание. На судне в море уже был случай массовой драки армян с азербайджанцами, которую мне пришлось разнимать, на свой страх и риск. Дело было ночью на вертолетной площадке, в открытом море. Увидев в запале драки отчаянного человека в форме, они по привычке отпрянули на этот раз. А ведь в ход могло пойти колющее и режущее оружие. Кавказцы народ горячий! Национальная ненависть это страшно! А в море нет милиции и войск. Все эти люди, по приходу в порт, были списаны в первую очередь. Не знаю, может быть, они поехали, потом в окопы Нагорного Карабаха сводить счеты друг с другом…

Почему пришло на лекцию так мало народу? Просто остальные, свободные от работы люди рванули на берег, как только увидели трап! И не потому, что на суше было шибко интересно, полки ломились от товаров, увеселительные заведения зазывали к себе в гости, - нет!

Надо сказать, что швартовка судна после рейса - это целый ритуал! Большинство людей истосковались по твердой почве, по какой-нибудь растительности, многим надоели за полгода одни и те же физиономии. Поэтому у борта всегда собирается толпа зевак, страждущих соскочить на причал. Первый толчок судна в твердый берег вызывает крики ликования и восторга!

Что касается развлечений, то магазины вызывали уныние в этом провинциальном городке судоремонтников, казино тогда еще не было, игровых залов тоже. В ресторан с пустыми карманами не пойдешь. Разве что видеосалоны, которые росли, как грибы. Там можно было за мзду посмотреть и "клубничку" и боевичок. Поэтому определенный контингент решил сразу же отоварить свои талоны на вино и водку.

Это не замедлило сказаться на посещаемости местного наркодиспансера. Уже через неделю начальник этого заведения стал моим коллегой и даже неплохим приятелем. Крылов Олег Сергеевич как-то пригласил нас с женой к себе на дачу. Правда, поездка в этот раз не состоялась. Вдвоем мы осуществляли одно общее, причем государственное дело-борьбу с пьянством, и каждый в меру своих функциональных возможностей. Его люди задерживали "моих" нарушителей, а я с помощью общественных рычагов воздействия проводил с ними профилактическую разъяснительную работу.

Но это было потом. А утром 7 октября меня пригласил к себе в каюту капитан-директор Цыганов. Вадим Петрович озадаченно посмотрел мне в глаза и предложил присесть на диван. После минутного раздумья он сказал:

- Роман Алексеевич, ты не помнишь, как звать бондаря Федорова, что мы списали вчера на берег?

- Этого прохвоста величать Иваном. Оказывается, в кадрах в свое время не проследили, что он уголовный элемент, ни в чем не раскаявшийся и злой на весь мир! - поясняю капитану.

Значит, этот злюка ночью и преставился! Причем на пришвартованной к нам плавбазе "Орочон"! Там следователи сейчас работают. Сходи, Алексеич, разберись, что к чему, утряси все спорные моменты. Это по твоей части! Пока Федоров не добрался до порта приписки и управления флота, он наш - судовой работник!

Эта новость просто убила меня, страшней было придумать трудно! Чувствую себя разбитым и почти сплющенным. Ну откуда такая напасть? Хотя в тайниках души зреет червячок сомнения:

- А вдруг это совсем не тот Федоров?

На соседней плавбазе нахожу своего коллегу - первого помощника Горбунова. Тот в курсе всех событий и проводит меня в каюту, где все и случилось. Представляет работникам прокуратуры и следственного отдела:

- Вот, Домов Роман Алексеевич, первый помощник капитана с плавбазы "Советская Сибирь".

Мы подали друг другу руки. Это была каюта матросов обработки в кормовой надстройке. Обстановка позволяла предположить, что здесь происходил пьяный дебош. В помещении все перевернуто, на столе объедки, на полу бутылки из-под вина "Агдам" и водки. Шторы на койках оторваны. В углу у калорифера ничком лежит труп.

Следователь руками в перчатках повернул лицо покойника ко мне:

- Вы узнаете этого человека? - спросил он.

- Да, это Федоров Иван Петрович. Вчера он списан с нашего судна за пьянство и хулиганские действия! - поясняю работникам Фемиды.

- Спасибо, что пришли! Мы выполнили все формальности, просьба подписать вот эти бумаги. Здесь копия протокола осмотра места происшествия и протоколы допроса свидетелей. Подпишите их! - следователь протянул документы.

- И что теперь? - интересуюсь у него.

- А ничего! Рядовая пьяная драка, трое дружков-собутыльников встретились, напились и подрались! Федоров Иван оказался здоровей, намял приятелям бока, они сейчас мало на себя похожи. Наверное, спят после допроса! Работник прокуратуры продолжал:

- А во время потасовки пострадавший потерял равновесие, упал и ударился об угол калорифера виском. После такой дозы спиртного и не мудрено утратить остойчивость. Смерть мгновенная, с кровоизлиянием в мозг. Мы квалифицируем это как несчастный случай в состоянии алкогольного опьянения. Родственники-то у него есть здесь? Может они захотят вскрытие делать?

Второй его коллега уже стоял в дверях каюты с дипломатом в руках.

- Нет, что вы! Престарелая мать под Кинешмой и больше никого! - сконфуженно отвечаю я.

- В таком случае наша работа окончена. Остальное - ваши хлопоты! Следователь сложил бумаги в папку, и они ушли, оставив меня наедине с мертвецом.

В висках стучало, как же быть, ведь сегодня праздник, День Конституции, машины нет, морг закрыт. Чужое судно, на нашей плавбазе морозильные камеры отключены и в ремонте.

Иван лежал на боку, голова повернута ко мне, пол лица в крови, рубашка расстегнута, пуговицы вырваны с "мясом", глаза полуоткрыты.

Стало не по себе, холодок страха пробежал по спине и остановился где-то между лопаток. Быстро покидаю злополучную каюту и иду к Горбунову:

- Слушай, Владимир Сергеевич, где живут те двое, с кем Федоров пил и дрался? Надо их на испуг взять, что спишешь с судна, если не помогут мне вынести труп на шоссе. Там уж буду ловить попутку!

- Надо же так угораздить! И выходной, и праздник в один день, не вовремя этот жмурик почил в бозе! - удивился коллега.

Он привел меня в каюту, где мирно спали те самые соучастники инцидента. В помещении стоял устойчивый сивушный запах. Парни лежали в койках прямо в обуви. Поднять их удалось с неимоверным трудом. Прошло еще несколько минут, прежде чем разбуженные поняли, что от них хотят.

Выглядели Витя и Гарик, а так их звали, - на все 100! Носы разбитые, у одного на глазу фингал, у другого на лбу шишка, рубашка в крови…

- Ну ладно, мужики, объясняю задачу! - начал Горбунов, - Сейчас идете к Федорову, уложите покойника в одеяло и выносите через пирс и проходную на шоссе. Потом вернетесь досыпать, ясно?

- Понятно, начальник! - вяло, и покорно пробурчали бедолаги.

Минут через 10 усопший был положен в 2 старых одеяла, и началось самое неприятное. Владимир Сергеевич ушел к себе, оставив меня старшим со своими членами экипажа.

Два очумевших от ночной попойки и побоев хлопца, с заспанными физиономиями, пошатываясь, из последних сил волокли свою непосильную ношу. Надо было спуститься по трапу на другое судно, стоящее первым бортом у стенки, затем оттуда по парадному трапу на пирс, потом через проходную на дорогу. Голова мертвеца вылезла из одеял и стала биться о ступеньки лицом.

- Осторожнее! Выше поднимите! - пытаюсь как-то исправить положение, но тщетно. У носильщиков нет сил. По пути с трупа падают ботинки. Брезгливо засовываю их обратно в одеяло. Под оханье и аханье пожилых охранниц на проходной, с трудом протягиваем Федорова через турникет. Вот и шоссе.

- Все, начальник, мы пошли спать, бывай! - Гарик и Витя поковыляли обратно, еле передвигая ноги.

Жуткая ситуация: один и с мертвым грузом в прямом и переносном смысле! Машин немного, грузовых вообще не видно. Отчаяние сжимает сердце. От обиды комок подбирается к горлу:

- Кто мне этот человек? Сват, кум, брат? Почему ритуальные услуги должен выполнять я?

В это время удалось притормозить самосвал. Открыв дверь, спрашиваю водителя:

- До морга тело подбросишь?

- А грузчики у тебя есть? - резонно спрашивает шофер.

- Нет, откуда, следователи разобрались и уехали, а мы иногородние…

- Ну, тогда четвертак! - деловито называет мзду водитель авто.

Быстро отдаю спасителю 25 рублевую купюру, забрасываем труп в кузов и мчимся через город. Вот и морг. Серое, неприметное здание с обсыпающейся штукатуркой. Бужу заспанного сторожа, тот звонит директору, директор вызывает санитара, который живет рядом. Скоро дверь помещения открыта, куда и заносим нашего мертвеца. Тепло благодарю водителя за помощь и отдаю ему еще пятерку.

К сожалению, жизнь наша устроена так, что все живое рождается для того, чтобы умереть. Первый шаг младенца - это первый шаг к его смерти. Другое дело, что некоторые ускоряют этот процесс, опережая события.

Gode,s will be done! - На все воля господня!

Через два дня капитан мне сообщил:

- Пришло указание с управления на погребение Федорова, профсоюзные деньги - 20 рублей. Отдел кадров просит сделать посмертное фото умершего. Сможешь?

- Нет проблем, Вадим Петрович, а люди будут? Мне также нужны талоны на спиртное и пусть наш плотник сколотит гроб, размер я ему дам! - разъяснил я.

- Все это выполнимо, дам тебе 6 штрафников, хватит? А талоны забирай 10 штук, за счет списанных, им они здесь не понадобятся, домой едут! - успокоил меня капитан.

Как говорится: "Хорошо все на бумаге, да помешали овраги"!

На следующий день заказали машину, в магазине на талоны взяли спиртное, приехали в морг, я забрал свидетельство о смерти, зашел за покойником, а его и не узнать!

Лицо почерневшее, в пятнах, вздувшееся, глаза разбиты, вся голова в посмертных ссадинах.

- Какое уж тут фото! - недоумеваю про себя. Иду к патологоанатому за помощью, как привести в божеский вид усопшего. Тот невозмутимо заявляет:

- Молодой человек, вообще-то все подобные услуги платные! Но, учитывая, что он вам чужой человек и вы моряк, так сказать, вхожу в ваше положение. Вы можете это сделать сам! Возьмите вон в том шкафчике грим, пудру, кисточки, шпатель и все, что нужно для "марафета", извините за тюремное словечко. Действуйте, не стесняйтесь!

Мертвым телом хоть забор подпирай! К тому же они не потеют!

От этих циничных слов меня бросило в жар и ладони мигом вспотели!

Тем не менее, пока ребята с судна курили и "болтали ногами" на улице, я замазывал гримом и напудривал своего бывшего оппонента. В помещении резко пахло смертью. Этот неповторимый запах вносил в мозгах сумятицу и бросал в озноб. Сковывал страх, и руки дрожали, не повиновались. Рядом лежала благообразная старушка, а дальше мужчина с разбитой головой и зашитым животом. Наконец расчехляю свой старенький "Зенит", и делаю несколько снимков без вспышки, открытой диафрагмой, на пленке 250 единиц..

- Ну что, заскучали? - обращаюсь к помощникам, сидевшим на улице в томительном ожидании.

- Да вот, Роман Алексеевич, через час обед на судне, а мы голодные останемся! - передал сомнения товарищей обработчик Сайдуллаев Хусен. Высокий чернявый чеченец работал трюмным грузчиком и был в авторитете у других.

Не беспокойтесь, повар оставит 6 обедов, с ним все обговорено! - успокаиваю людей

- А сейчас идите с санитаром в прощальный зал, уложите Федорова в гроб и на машину!

По пути на кладбище заехали в винно-водочный магазин, купили по талонам водку.

На погосте нас встретил тот же директор кладбища, что и несколько лет назад.

- О, старый знакомый! - расплылся он в улыбке, - Что, опять жмурик? Просто так к нам сюда ведь не ездят! Что-то на ваших рыбаков мор напал?

- Да и не говорите, скоро перейду работать в бюро ритуальных услуг с такими хлопотами! - отшутился я.

- Расценки у нас не изменились! - пояснил начальник, - Так что принимайтесь за дело. Где крест взять, инструмент, и где яма, - все покажу и расскажу!

Деловито выкладываю 10 бутылок водки, которые словоохотливый собеседник тут же засовывает в свой сейф со словами:

- Самая конвертируемая нынче валюта!

Ну а дальше вся процедура прошла, как по - накатанному. Печальный опыт в этом деле у меня имелся, к сожалению. На краю кладбища появился еще один холмик с табличкой: "Федоров И.П. ум.1990 году.