ДАРЫ МОРЯМоре - это кладезь различных морепродуктов, без которых и представить-то наш рацион питания невозможно. Причем рыбаки в море настолько изобретательны, что на берегу и не снилось…
В январе 1989 года плавбаза "Новая Каховка" "утюжила" воды Берингова моря на разнорыбице. Это значит, что промысловые суда сдавали сырец разных видов. Здесь был и минтай, и треска, и камбала. В большом количестве попадался тихоокеанский бычок, скаты, палтус, осьминоги, морские звезды, кальмары, навага, корюшка и другие виды рыб. Конечно, тихоокеанский бычок - это не черноморский и в пищу не пригоден: вид у него угнетающий - огромная голова с выпученными глазами и маленьким, несуразным туловищем, в большой пасти бычка частенько торчали хвосты его младших сородичей. Все это разнообразие надо было рассортировать, заморозить в противнях по породам, выбить из противней, глазуровать, упаковать и отправить в трюм на хранение. Глазурь на блоках мороженой рыбы защищала сырец от механических повреждений и составляла от 5 до 7% общего веса блоков.
Я стоял на сортировке, помогал обработчицам, рядом устроился доктор Бобрин Сергей Фомич, он тоже привлекался к подвахте, далее официантка Милошевская, инженер по труду Запорожец и другие служащие. Монотонно поскрипывала транспортерная лента, пронося мимо тушки все новых обитателей моря. На участниках подвахты были надеты передники, нарукавники, резиновые сапоги, головные уборы. И даже в таком одеянии женщины старались навести макияж, подкрасить губы…
- 4 часа отдай, не греши, пробурчал терапевт Бобрин, - а мне еще лекцию для экипажа готовить, да трое больных в лазарете лежат!
- А что за тему выбрали? - поинтересовался я.
- Да если б я выбирал, руководство поликлиники баз флотов меня обязывает. А лекция называется "СПИД - чума 20 века". Подготовить-то я ее подготовлю, вот только как заставить команду прослушать перед фильмом в столовой? Они по 12 часов отмутулят и им кино перед сном подавай! Сорвут любую лекцию, как пить дать! А административной власти у меня на них нет…
- Я понял вас, Сергей Фомич. Вы намекаете мне провести лекцию? Да, я о СПИДе краем уха слышал, что им больны несколько десятков человек в СССР, причем работавшие за границей!
- Что вы, милостивый государь! Иммунодефицит - страшная болезнь, проблема глобальная века грядущего! А материалы дам, лишь бы сняли с меня это бремя. Вам легче! Вы при исполнении, - профессиональный лектор!
- Да полноте, Сергей Фомич, а то засмущаюсь. Все будет в порядке, заносите в свой отчет о рейсе проведение названной лекции…
В это время кто-то горячо зашептал мне в ухо:
- Роман Алексеевич, королевских креветок хотите?
Я повернулся - это была матрос обработки Счисленок Нина, - симпатичная женщина из Белоруссии, одна из немногих лиц женского пола, состоящих у меня на партучете. Нина была небольшого роста, русоволосая, с озорными зелеными глазами, косая прядь все время спадала на лицо из-под платка, повязанного сзади. Высокие резиновые сапоги и непромокаемая оранжевая куртка так несуразно сидели на ней, что все время подмывало сказать об этом.
- А где они? - встрепенулся я.
- Да вон же, из-под палубного бункера сейчас пошли в завод вместе с рыбой! Возьмите мое ведро и набирайте, Галю угостите!
- Спасибо, Нина, очень признателен! - спешу к клинкетной заслонке, которую то и дело открывал и закрывал поставленный специально туда обработчик Зайтуллаев. Он пропускал сырец на сетчатый транспортер. Фархат ловко подставил мое ведро к окну бункера, и оно в 5 секунд наполнилось крупными креветками. Следом за мной подошли и доктор с инженером по труду и зав.прод Ольга, они тоже загрузили свои емкости. Затем мы налили туда из гидранта морской воды, и каждый опустил в ведро с креветками на пару минут шланг от парового клапана. Вода быстро закипала, и креветки краснели прямо на глазах, издавая соблазнительный и неповторимый аромат. Слив воду, отношу креветок в каюту. Супруга несказанно рада:
- О, какая прелесть! Что же ты мне не сказал, сама сбегала бы и набрала их,- воскликнула Галя, увидев меня с этим добром.
- Куй железо, пока горячо! Некогда было рассуждать мне!
Вечером, перед сном, включив видеомагнитофон, мы с удовольствием уплетали креветок, как семечки, только росла горка хитиновых скорлупок. Незаметно животы у обоих едоков вздулись и затвердели. Организм принял столько белка, что всем своим нутром протестовал против обжорства! Долго не могли уснуть…
На следующий день к борту п/б "Новая Каховка" подошел траулер "Снежное", в палубных бункерах которого виднелось много камбалы и трески, минтая и палтуса. Команда судна ходила по палубе и шлангами смывала сырец в прицепленный к борту каплер, потом каплер забирала лебедка с плавбазы и вываливала рыбу в подпалубный бункер и в рыбозавод. Так как у моей суженой в нарушение инструкции частенько бывала электроплитка (она брала ее у подруг на судне) и я не посвящал в это пожарника Макавеева, то скоро в раковине у Гали лежал красивый белокорый палтус толщиной с 3 пальца и весом килограмма на 3. Он был оперативно освобожден от кости позвоночника и шкуры, которая легко, чулком, снималась. Затем мясо порезано на кубики, обваляно в муке с яйцом, пожарено в кляре. Пока Галина управлялась с палтусом, я курил и нервно поглядывал в коридор - не идет ли какой-нибудь "нежелательный элемент" на вкусный запах "морской курицы". Конечно, эта процедура проводилась в каюте прачек, где жила жена. Ведь я рисковал, по меньшей мере, авторитетом, а то и должностью (требования противопожарной безопасности не позволяли готовить в каюте). Но все, слава богу, обошлось, и мы отведали кусочки жирной и нежной рыбы, которую легко раздавить во рту языком и проглотить, не утруждая себя пережевыванием и поиском косточек, как в пресноводных рыбах.
Мне это пиршество так понравилось, что на следующий день, после моей подвахты, Гале в раковину опять плюхнулся увесистый палтус…
Что тут было!
- Опять палтус! Все неймется тебе, Роман! Я тоже устаю после работы, а здесь возись с рыбой в твое удовольствие! Что вас там, - "наверху" не кормят совсем? Буфетчица каждый день что-то печет к чаю!
- Ягодка, но это уже синекорый палтус, он более жирный и еще вкуснее! - вкрадчиво вставил я пару слов в ее тираду.
- Все, последний раз, а то я этой рыбиной в следующий раз запущу! Иди, карауль пожарника!
Жена жила в небольшой каюте по правому борту, без напарницы по прачечной Павловой, та была списана по болезни. Иллюминатор выходил на верхнюю палубу, к спасательным шлюпкам. Туда и вытягивало весь запах при жарке.
Вообще-то жизнь в море однообразна, а рутина психологически подрывает и оголяет нервы и душу человека, иногда хочется выть…
- Вот волки и воют, когда им на душе муторно, а еще и потому, что желудки пусты (а голод не тетка!) и холодно в лесу! - убежден был я.
Одно из "лекарств" в подобных условиях - это вкусно и со знанием дела поесть. Здесь каждый приспосабливается, как может.
Одни запекают сельдь, завернув ее в пергамент, предварительно посыпав солью, положив лавровый лист и перец в горошинах. Где-нибудь в районе котельного отделения, на горячих паровых трубах, селедка быстро запекается, пропитывается пряностями и становится вкусным деликатесом! Мясо так и отстает от кости! в данном случае надо дружить с котельными машинистами, они всегда покажут, куда надо положить продукт для приведения его в ликвидное состояние.
Другие собирают для себя отборную печень минтая, снимают с нее пленку с нематодами (глистами) и, добавив в баночку №5 (240 г) несколько горошин перца, соли, лаврушки, бросают баночки после закатки в автоклав. Получается деликатес - за уши не оттянешь! Здесь нужно дружить с мастером или автоклавщиком, чтобы он, согласно формуле стерилизации, проследил за готовностью ваших баночек (с печенью минтая, трески, крабами). Ну а баночки доставали за деньги или меняли на рыбоконсервных плавзаводах "Рыбак Камчатки" или "Рыбак Чукотки". Вкусно получались и жареные ястыки икры минтая, жареные молоки лосося, кальмар с луком, - все это шло за милую душу!
Но особенную прелесть представлял период добычи корюшки тихоокеанской!
Промысловое время у корюшки невелико и идет она в зимний период. В рыбном цехе в момент обработки корюшки сильно пахнет огурцами, - как в парнике. Поэтому я не удивляюсь, что некоторые коты едят огурцы, значит, их долгое время кормили не путассу, а корюшкой! Когда шла корюшка, то многие гурманы собирали ее, солили и сушили на веревочках, подвесив крючками за голову. Таким образом, рыба обезвоживалась с головы и не портилась. В хорошее время (февраль) палуба бывала, увешана гирляндами корюшки, серебрящейся на солнце. Тихоокеанский подвид этой рыбы представляет собой более крупные особи, чем, например, балтийская корюшка. Когда тихоокеанская корюшка подвяливается до готовности, она становится прозрачной, истекает жирком, в животе просматривается засохший ястычок икры, слюнки у обывателя бегут, и вспоминается о пиве, которого уже несколько месяцев в рейсе не пробовал…
В это время, по ночам и орудовали палубные воры. На "Новой Каховке" ребята из обработчиков решили сделать девушкам своей бригады подарок к 8 Марта - мешок сушеной корюшки и собирались снять ее с веревки накануне. А висела рыба на крыше тузлучной станции, в районе 2-го трюма. Каково же было удивление и негодование благородных рыцарей, когда утром 7 марта они обнаружили голые веревки, без единой рыбешки! О корюшке напоминали только отдельные фрагменты голов, да несколько голых крючков! Обидно, досадно, да ладно.
Что касается камчатского краба, то умельцы его варили паром в бочке с морской водой, потом сушили на проточном воздухе, обычно над каютным калорифером. Толстый, красно-белый цилиндрик высыхал до диаметра карандаша и покрывался соляной пудрой, когда отдавал влагу. Такого сушеного краба можно было смело посылать на материк. В обувную коробку входило 10 - 12 кг сырого мяса краба в высушенном виде! Получив такую посылку, хозяйка отмачивала эти "сухарики" и делала крабовый салат, а хозяин мог взять несколько палочек краба и сходить попить бархатного пивка…Пустячок, а приятно! Где же в море брали краба, ведь это была статья экспорта!
Краба частенько добывали колхозники и, видя, что не довезут в свежем виде до сдачи, они предлагали его плавбазам, не задаром, разумеется!
Однажды на п/б "Новая Каховка" старпом Петричев договорился с капитаном колхозного судна, что даст им в обмен 30 комплектов чистых простыней и 10 буханок хлеба,10 банок тушенки. Обрадованные рыбаки отгрузили нам на палубу 1,5 тонны еще живого краба! В этот период на борту находились трое японских специалистов, командированных для ремонта и обслуживания своего агрегата "По автоматической выемке ястыков икры из минтая". Японцы эти были слесарями, но какими! Они ходили по судну с дипломатами, снимали все вокруг "Полароидом", для нас это было в диковинку! Против наших замызганных работников, они чуть ли не в костюмчиках приходили в цех, надевали белые перчатки, доставали никелированные ключи, какие-то неведомые измерительные приборы и приступали к работе. Машина их вся сверкала, по прозрачным трубкам подавались вода, рыба, ястыки, отходы. Все было ярко и не буднично. Девушкам на конвейере японцы давали жвачки, ручки в качестве "презента". Это было унизительно, пришлось провести беседу с нашими, чтобы не брали подачки, и с гостями, чтобы не фотографировали никого без их на то согласия. Даже воду иностранцы привезли с собой, не говоря уж о "Бизнес-ланчах". И вот по палубе пронеслось объявление старшего помощника:
- Всем желающим, свободным от вахт и работ, прибыть в район 4-го трюма на разделку краба для личных нужд!
Было это после чая, когда уже многие с ночной смены выспались, с вахты сменились. Десятки членов экипажа, с топориками и шкерочными ножами ринулись на главную палубу. Крабы лежали беспорядочной горой, и вся эта куча шевелилась и расползалась в разные стороны. Быстро расположившись кругом, люди стали, отчаянно вытаскивать экземпляры покрупней, и рубили клешни и конечности, - туловище краба наших не интересовало, его тут же выбрасывали за борт. У меня в памяти отложилась такая картинка: японец вытаскивает из кучи большого камчатского краба за клешню, а за другую клешню того же краба потянула уборщица Трофимова. Никто не хотел уступать. Глаза их встретились. Валя Трофимова прошипела японцу: "Пошел ты…"
Видимо аргумент был убедительный, поэтому иностранец послушно выпустил добычу из рук. Японцы, в отличие от нас предпочитают больше внутренности краба, особенно их икру. Летом, в основном в июле-августе, начинается лососевая путина, когда рыба сбивается в косяки и заходит на нерест в реки в больших количествах, чтобы продлить свой род.
В этот период, в июле 1989 года, плавбаза "Новая Каховка", на которую меня направили, пришла к западному побережью Камчатки, в район Усть-Большерецка. Здесь нас должен был обслуживать маломерный колхозный флот. Дни стояли по-настоящему теплые, берег Камчатки просматривался как на ладони, но горизонт венчался сопками. В море, то здесь, то там видны были обрабатывающие суда приморской и сахалинской флотилий. Грациозно возвышалась плавбаза "Юлиан Мархлевский". На водной глади играли солнечные зайчики. Палуба прогрелась и стала теплой. Нас слегка покачивало, но не на волнах, это была зыбь. Такое судно раскачать сложно, - не одна тысяча тонн водоизмещения! А вообще, так называемая "мертвая зыбь" доставляет много неприятностей тем, то плохо переносит качку, особенно на маломерных и промысловых судах. Если судно по каким-то причинам потеряло ход (поломка главного двигателя, например), то тут и бортовая и килевая качка в штормовых условиях обеспечена. Все внутренности выворачивает, и человек по-разному переносит потерю палубы под ногами: одни впадают в "спячку", другие лежат в "лежку", у третьих разгорается непомерный аппетит. Но лучше в море не ходить, если укачивает.
Однако в целом погода стояла неплохая, легкая интерференция волн проходила по поверхности воды. Члены экипажа сгрудились у правого борта, наблюдая, как малый рыболовный сейнер (МРС) буксирует большую баржу, так называемую "прорезь". Вместо днища у нее была натянута сетка с мелкой ячеей. Поэтому баржа была наполнена водой до боковых обводов палубы, по которым ходили два рыбака с острогами. Внутри баржи плескался живой лосось! Его чешуя переливала на солнце серебром и золотом. Та, что золотилась - кета, горбуша, а серебрилась чавыча, нерка, кижуч. Чавыч было 6 штук, они выделялись своими крупными размерами - метр и больше.
- Ребята! - донеслось снизу, это кричал высокий мужчина в рыбацкой непромокаемой робе с капюшоном оранжевого цвета и высоких, по пояс сапогах.
- Кто может позвать зав.прода и прачку? Нам нужно заменить постельное белье и получить, не бесплатно, конечно, штук 20 буханок хлеба!
Прачкой работала моя супруга, а к зав.проду Ольге Мирошниченко я заглянул по пути.
- Там чавыча у них есть? - сразу спросила Ольга.
- Есть, штук 6 плавает!
- Ну и прекрасно: вам с Галиной парочку голов, капитану пару, а нам со старпомом по одной хватит! Если он возникнет, то свою рыбину отдам! Колхозники еще привезут, путина только началась! Сейчас я тоже подойду!
Скоро мы с Галей уже подавали (с разрешения старшего помощника) вниз мешок с 12 комплектами постельного белья, а обратно забрали грязное.
- Рыба прет уже 10 дней, а мы в колхоз заскочить не можем, хотя мука кончилась, отчасти подмокла и белье извозили, - оправдывался рыбак с баржи.
Тем временем в мешке подали одну за другой две живых, трепещущих чавычи, - каждая килограмм по 5,да еще и самки!
- Вот это богатство! - подумал я и потащил "улов" в прачечную, к Галине, не совсем ясно представляя, что с рыбой делать дальше…
- Роман Алексеевич, - навстречу шла Кирсанова Лариса Васильевна, начальник снабжения, - вы возьмите у меня потом пергамент и коптильную жидкость. После посола, перед тем, как повесить вялиться, филейчики обмакните в коптильную жидкость минут на 10, а потом вешайте на крючок, подсушите на сквознячке дней 5-6, заверните в пергамент и отдайте зав.проду - у нее в провизионных кладовых холодно!
Я обрадовался своевременному совету и принялся за дело по-хозяйски.
Выпотрошил и посолил увесистые тушки чавычи, используя соль грубого помола, и положил их в таз, придавив крышкой с грузом. Икру протер на сетке, чтобы освободить от ястычной пленки и опустил в тузлук с половинкой сырой картошки. Когда при подсыпании соли картошка всплывает, значит, тузлук для красной икры-пятиминутки готов…
Через некоторое время филе чавычи висело у Гали в библиотеке при открытом иллюминаторе, теряя влагу и издавая тонкий аромат копчености, от которого приятно щекотало в носу. Вечером лосося приходилось снимать и убирать в каюту - появлялись читатели и перед вечерним сеансом выбирали книги. А потом все возвращалось на круги своя, в 9-00 Галя закрывала библиотеку и шла в кинобудку, этажом повыше, откуда через окошко шло проецирование фильма на экран в столовую рядового состава. Через неделю рыба была готова и отправлена на хранение к зав.проду Ольге Мирошниченко.
Ольга была покладистой женщиной, другие долго не задерживались на этом месте. Она умудрялась ладить со всеми, как с комсоставом, так и с рядовыми членами экипажа. Чернявая, небольшого роста, с золотыми фиксами, сверкающими при улыбке, громким командным голосом, Ольга так заправски распределяла продукты, что после обедов и ужинов в столовой команды, на сцене всегда лежали банки с баклажановой икрой, дунайским салатом, зеленым горошком, хлеб и другие продукты. Это очень помогало заглушить голод тем, кто не мог уснуть и бесцельно шатался по судну без дела после вахты, или смены. Кроме того, всем желающим отпускались продукты по ведомости, платно. Можно было взять яблок, тушенку, сгущенку, компоты, варенье в банках и т.д.
Зав.прод и старший повар - особы, уважаемые на плавбазах. Они, вместе со старшим врачом и представителем судкома формировали меню экипажа на неделю и вывешивали его в фойе столовой рядового состава. От того, как люди питаются, зависит их умонастроение и производственные успехи. Поэтому по праздникам на столах появлялись кондитерские изделия (печенье, вафли), а на Новый год - торты. По выходным какао с пончиками или оладьями, а в День Советской Армии и Флота, по моей инициативе, выделялось на камбуз мясо для пельменей всему экипажу - 296 человек! Я с Ольгой Ивановной ходил по каютам и собирал волонтеров на лепку пельменей. Вместе с работниками камбуза их количество порой достигало 30 человек, ведь надо было слепить не менее 4000 пельменей! В столовой команды играла легкая музыка, и добровольцы на 6 столах в течение 2-х часов умудрялись справиться с поставленной задачей! Когда кто-то отмечал свой День рождения, мне приходилось вести учет, поздравлять этого человека по судовой трансляции, передавать ему в подарок песню, а если круглая дата, то и заказывать на камбузе тортик…
Но не всегда все было так гладко. Чтобы понять процессы, происходящие на судне и в море, нужно обратиться к событиям, которые происходили в этот период в стране.
Во второй половине 80-х годов, в СССР свирепствовало антиалкогольное законодательство.
Возрастала политическая нестабильность в обществе.
В апреле 1989 года прошли выборы в Верховный Совет СССР. Артем Тарасов заплатил партвзносы три миллиона рублей, - это был первый миллионер, официально признанный таковым в СССР. В апреле 1989 года в Тбилиси кровавое воскресенье в связи с национальным движением к отсоединению от СССР и приобретению независимости. В мае - 1 съезд народных депутатов СССР. В июне 1989 года - первые забастовки шахтеров.
В 1985 - 1991 годах номинальная зарплата увеличилась на 51%, и тем самым усиливался дефицит госбюджета, раскручивалась спираль инфляции. Если в 1988 году в структуре среднестатистической советской семьи зарплата составляла 79,1%, а в 1990 году ее доля снизилась до 74,1%,то в 1991 году вообще до 59,7%. Расширился круг товаров, недоступных среднему потребителю.
Вот такая обстановка царила, когда мы находились в рейсе. Лососевая путина закончилась 26 августа 1989 года и плавбаза "Новая Каховка" пошла в порт Находку на отгрузку готовой продукции. По пути к борту пришвартовался теплоход "Пионер" и передал нам продукты питания, забрал больных, двух беременных и привез нескольких пассажиров на замену.
Во время разгрузки продуктов пропала целая фляга сметаны и 2 коровьих полутуши. Зав.прод, зав.производством Лебедев Владимир Борисович, старший дизельный механик Олейников и я со старпомом ходили по всем служебным и жилым помещениям, в поисках пропажи несколько часов, но все тщетно! Только к 4 часам, когда экипаж пил чай, старший помощник Алексеев заглянул под крышку подпалубного бункера и увидел говяжью полутушу. Второй мы так и не нашли и в этот день и через два дня. Хотя сковородки, не помытые после жарки мяса, находили в электрослужбе. Флягу из-под сметаны не обнаружили, а вот остатки сметаны нашли в шпигате неработающего балычного цеха.
- Какое варварство! 35 кг сметаны за борт слить! И только для того, чтобы поставить в этой емкости брагу! - возмущалась зав.прод.
- Пускай теперь неделю едят борщ без сметаны, раз украли у своих же желудков! - добавил Лебедев.
Переход в Находку занял несколько дней, путь лежал мимо гряды Курильских островов, через пролив Лаперуза и далее в Японское море. Навстречу попадались живописные места: вулканы Алаид, Чикурачки, Тятя, проливы Крузенштерна, Буссоль, Фриза, а также города Северо-Курильск, Курильск, Южно-Курильск, Малокурильск. Мимо проходили перед глазами сопки, поросшие кедрачом и лесом, неприступные скалы. Попадались лежбища тюленей.
Как-то вечерком, я только пришел с мостика, где по радио объявил о результатах рейса, итогах соцсоревнования между 1 и 2 бригадами, сроках проведения общесудового собрания, профкома и партбюро. Все это мы старались сделать на переходах. В столовой команды начался фильм "Печки-лавочки", поэтому Галины дома не было - она крутила кино. Вдруг в каюту постучали.
- Войдите - предложил я.
- Добрый вечер, Роман Алексеевич, - это был икорный мастер Аркадий Федорович Вологдин.
- Вам икорка нужна? Все начальство набралось, а вы все скромничаете? Пока экипаж кино смотрит, пойдемте со мной в икорный цех.
- Что брать с собой? - быстро ориентируюсь "на местности"…
- Ничего, я все дам! - коротко изрек Аркадий Федорович. На флоте говорили, что лучше него никто икру не может приготовить.
Зайдя в цех, вижу 4 открытых, пятидесятикилограммовых бочонка с икрой.
- Из какого брать и сколько?
- Из любого и сколько унесете, только лучше идите палубой, чтобы не светиться, лишние зеваки не нужны - посоветовал мастер.
- В этом бочонке - икра нерки, в этом - горбуши, в этом - кеты, а здесь чавычи. Самая мелкая икра бывает у гольца, самая крупная у чавычи, а самая вкусная у горбуши, зато мясо у нее похуже, - все силы отдает потомству, - разъяснил Вологдин.
- А где ее хранить? - задаю резонный вопрос.
- У старшего механика Акулова возьмите самодельный закаточный станок, а у мастера Рабуса есть икорные баночки, он брал с плавзавода "Рыбак Камчатки" у друзей…
Быстренько распихиваю икру по пакетам, стараясь взять полный ассортимент. Через несколько минут оказываюсь в своей каюте со всем этим добром.
На минуту в душу закрадывается сомнение: "А правильно ли поступаю я, партийный работник, лидер?" Еще наслуху была статья Нины Андреевой: "Не могу поступиться принципами", - вышедшая в 1988 году и вызвавшая бурю дискуссий в партийных рядах.
Но внутренний голос подсказывал: "Не могу же я быть белой вороной? Все руководство судна партийное, никто от икры не отказался, эта продукция неучтенная, в излишках. А у меня тоже есть сынишка, немолодые уже родители, на берегу сплошной дефицит и очереди. Конечно, меня учили, что авторитет 1-го помощника капитана на судне должен быть непререкаем, как и моральный облик! Но все мы сотворены из плоти и крови и все живем одну жизнь, короткую или длинную, но - одну! Те, кто писал нам эти принципы, сами находятся у кормушки со спецпитанием, спецлечением и прочими благами. Да и в верхушке государства и партии я чего-то не замечал бросающегося в глаза альтруизма, за исключением только члена Политбюро СССР Суслова Михаила Андреевича…
Вот такие рассуждения и привели меня, на ночь, глядя, в каюту старшего механика завода Хайдара Акулова.
- Хайдар Ахматович, у вас портативный станочек закаточный не найдется? - без подготовки выпалил я.
- А почему нет? Я сам на нем сегодня работал, - приспичило! - он как-то заговорщически подмигнул.
В руки мне перешел блестящий, из нержавейки, станок с американскими роликами, так называемыми "блинами", с миниприводом, приводящим во вращение прижим и столик с баночкой икры.
- Спасибо, Хайдар Ахматович, очень вы выручили нас, я вот доклад принес вам на ближайшее партсобрание: "Ускорение научно-технического прогресса, применительно к нашему производству".
Глаза Акулова повлажнели, - он, коммунист с 30-летним стажем, страшно не любил писать и делать доклады, выступать на собраниях. Для него это было хуже пареной репы. Зато покопаться в заводском "железе" и придумать что-нибудь "эдакое" - хлебом не корми! Лишь бы нагора выдать больше рыбопродукции, в этом Акулов преуспел, за что его ценили в управлении Тралфлота.
Фильм уже окончился, все разошлись по каютам, а мы с Галиной до глубокой ночи провозились с красной икрой. Она укладывала икру в баночки и подавала из кабинета в спальню, прислушиваясь к шагам в коридоре. По сигналу я включал закаточный станок и прокатывал шов. Все бы ничего, но ролик 2-й операции предательски стучал на стыке обечайки. Грей лежал тихо, положив голову на лапы и посматривая на нас своими черными зрачками. Наконец, операция успешно завершена и 30 баночек лососевой икры отменного качества в холодильнике. Остальную разложили по стеклянным банкам. Я не знал, что совсем скоро, на берегу, за литровую банку икры смогу выручить деньги на самолет до Ленинграда. С наличной денежной массой уже к началу 1991 года возникнет напряженка.
На следующий день, когда мы уже проходили Южные Курилы, в столовой команды прошло общесудовое собрание, подведены итоги рейса, выведены КТУ (коэффициенты трудового участия) и капитан-директор Шкирев Николай Алексеевич обстоятельно рассказал экипажу о дальнейших планах: сдача продукции в Находке, пополнение топливом, водой и следование в Берингово море на разнорыбицу.
Николай Алексеевич был очень энергичным и обаятельным человеком. В обращении с подчиненными простодушен, коммуникабелен. При разговоре всегда жестикулировал, любил ввернуть анекдот по ходу беседы. Но когда вопрос касался работы, особенно безопасности мореплавания, то тут капитан был непреклонен и категоричен. Шкирев иногда заходил ко мне в каюту, поболтать о политике тет-а-тет. Время было тревожное и непредсказуемое. Он любил собак и наш Грей испытывал к нему взаимное уважение. Он ложился у ног капитана на спину и поднимал вверх лапы, признавая в нем авторитет, и даже не рычал, когда тот его гладил.
- Николай Алексеевич, - воспользовался случаем я, - тут завтра День рождения у завпрода Мирошниченко и она хочет отметить его на шлюпочной палубе правого борта, где находятся каюты электриков и электромехаников.
- Вы разрешите скромно, не помпезно отметить день юбиляра "ограниченным контингентом"?
- Ну, если без алкоголя, то, пожалуйста, а продукты за счет виновника торжества! - лукаво прищурился капитан.
- Я слышал, Ольге стукнуло 40? Это веселый возраст!
- Ну, а вы будете, Николай Алексеевич? - для приличия спросил у капитана я.
- Нет, что вы, - это слишком публично, а вот первому помощнику надо за порядком присмотреть!
- Буду обязательно, мало ли что? - соглашаюсь я.
На следующий день, теплым летним вечером, когда плавбаза "Новая Каховка" рассекала волны Японского моря, на шлюпочной палубе царило оживление - установили импровизированный стол, накрыли его скатертью, сдвинули скамейки. В столовой команды я специально закрутил 2-х серийный фильм "И на камнях растут деревья", чтобы было поменьше любопытствующих. Старший повар Шаймарданов Алишер принес плов по-узбекски, лепешки, целый противень куриных ножек, оленину отбивную, кальмар с луком, кижуч слабосоленый в нарезке, огурчики соленые, капуста квашеная. На столе красовались яблоки китайские и торт имениннице…
Одним словом, настоящий праздничный стол! Официантки Милошевская и Дрепина помогали Алишеру в убранстве стола. Напитки имели цвет компота и разливались, в целях маскировки, в граненые стаканы. Создавалась полная иллюзия, что здесь шла комсомольская вечеринка "по-Горбачевски"! Конечно, это была самогонка, но превосходного качества, и приготовленная лицами, приближенными к капитану. Здесь об опасности спаивания всего экипажа и, тем более, рядового состава, не могло быть и речи, поэтому я не тревожился и не тормошил, соответственно, комиссию по борьбе с пьянством. Ольга пригласила практически всю электрослужбу, начальника снабжения, боцмана и трех официанток.
Вокруг судна стояла мгла, хоть глаз выколи. Навстречу дул свежий ветерок, бортовые огни выхватывали из темноты буруны и барашки волн, равномерно стучал главный двигатель, передавая вибрацию на корпус плавбазы. Ощущался легкий крен на левый борт. Иногда в темноту уходил предупредительный гудок.
Вот и заиграла музыка - в одном из иллюминаторов стоял магнитофон. Появились танцевальные пары. Но танцевать было трудно, все-таки палуба немножко ходила под ногами.
- Когда-то я буду вспоминать прошлое с благоговением, чем это не круиз по Тихому океану и Дальнему Востоку?
Время летело быстро и незаметно. По палубе разнеслось:
- Судовое время 23 часа! Экипажу - отбой!
Пора было давать отмашку, Устав не позволяет нарушать судовой режим…
Спустя полгода, уже в 1990 году, меня направили на плавбазу "Авача", на промысел минтая с января по апрель включительно. Могучая рыба! Несколько десятилетий огромный международный флот бороздил Охотское море и до сих пор запасы минтая не подорваны!
Заменить я должен был помполита Карпенко Анатолия Юрьевича, бывшего полковника КГБ. Принимая у него дела, я был удивлен запасливости этого человека: каюта забита коробками с аудио- видео - кассетами, здесь были и скреперы и автоматические карандаши и видеомагнитофон и двухкассетный магнитофон, словом все, что на берегу отчизны причислялось к дефициту. Все это было приобретено при заходе в иностранный порт на общественные деньги для личных нужд! Время в стране было тревожное и этот человек, предчувствуя надвигающуюся беду, собирался "съезжать" с Камчатки в Краснодар.
Несколько дней мне пришлось спать в своей каюте на диванчике, хотя дела я уже принял и приступил к выполнению обязанностей. Но больше всего меня удивило другое, когда, наконец, ночью подошло промысловое судно "Дежнево", идущее в порт и я вышел на вертолетную площадку покурить, то с изумлением увидел, как палубная команда, кроме многочисленных вещей Карпенко таскает в мешках от зав.прода сушеную корюшку (один матрос нечаянно рассыпал часть содержимого мешка). Я насчитал 7 мешков. Воистину жадность не знает меры! Конечно, с Камчатки для переезда заказывают контейнер, и туда влезет все, но ведь если ты партийный функционер, и не только, то надо иметь какие-то тормоза. Во мне что-то надломилось, - идеологический стержень, наверное! Как после этого смотреть людям в глаза, работать с ними? Конечно, я тоже не безгрешен в этом отношении, все под богом ходим, но так вызывающе вести себя перед экипажем мне и в голову не приходило…
|