В 1950 г. караван парусно-моторных шхун стоял на зимовке в Ковше рыбного порта. Шхуной "Медуза" командовал капитан дальнего плавания Карл Павлович Эгги. Да-да, читатель, я не ошибся. Тот самый знаменитый капитан Эгги, который командовал ледоколом "Красин" в 1928 г. во время спасения дирижабля "Италия" под командованием генерала Умберто Нобиле. Об этом событии сняты кинофильмы, написаны книги. Многим памятен фильм "Красная палатка". За этот подвиг во льдах Арктики Карла Павловича наградили орденом Трудового Красного Знамени. Итальянское правительство установило ему пожизненную пенсию, но получал ли он ее и в каком размере, я не знаю. Так что легендарный капитан "Красина" зарабатывал пенсию на Камчатке.

Не помню, по какой причине, в штурманской рубке "Медузы", где находился Эгги, собрались несколько штурманов. В это время заглянул его старший помощник и стал возмущаться тем, что заходил в отдел снабжения, и ему там отказали в получении материальных ценностей по явно надуманной причине. В разговор вступил Карл Павлович, сказавший: "Не советую я вам ходить и ругаться с ними. Руганью вы восстановите против себя этих людей и наживете себе неприятностей. А они вам нужны?" "А что делать?" - спросил старший помощник. "Надо действовать иначе. Со мной подобный случай произошел в двадцать пятом году. Был я капитаном буксира и стоял в Ленинграде. Мой старпом ходил к начальнику порта с заявкой на выписку пожарных шлангов, но получал отказы, порой в грубой форме. Тогда я ему сказал: "Не наживай себе врагов. Это к добру не приведет. Заведи разносную книгу, внеси в нее заявку и иди к секретарю. Вручи эту заявку, и пусть секретарь распишется в книге. Она обязана эту заявку передать начальнику порта".

На следующий день старпом так и сделал. По роковому стечению обстоятельств через две недели загорелась подводная лодка, а мы пожар потушить не смогли, так как пожарные шланги оказались дырявыми. В то время "чрезвычайка" особенно не церемонилась. Усадили нас со старпомом в камеру. Но когда убедились, что мы шланги пытались выписать, но нам их не выдавали, в доказательство чего мы предъявили разносную книгу, продержали в кутузке двое суток и отпустили домой. Суд состоялся очень скоро, начальнику порта дали пять лет лагерей. Не будь у нас этой книги, загудели бы и мы на несколько лет в тюрьму. И ничто бы нас не спасло".

История, рассказанная капитаном Эгги, повторилась через несколько лет после этого разговора. А случилось вот что. Шел 1959 г. В рыбном порту на ремонте стоял теплоход "Завойко". Из-за неисправности кингстона ночью это судно грузоподъемностью триста тонн затонуло в считанные минуты. Стоявший рядом буксир "Прилив" помочь не смог по банальной причине - водоотливные шланги оказались гнилыми. А буксир проходил по категории аварийно-спасательных судов и его экипаж получал дополнительно десять процентов к окладу.

Завязалось "судное дело". В работу включилась транспортная прокуратура, служба безопасности мореплавания и много других комиссий. Буксиром в то время командовал Яков Петрович Кудашов. Встретил я его как-то раз после вызова в транспортную прокуратуру. Вот что он рассказал мне: "Ведь мы давали заявки на обеспечение нас шлангами. Но почему их тогда не получили, не знаю. Старпом ушел в отпуск, я в бумагах рылся - не мог найти. Но помню, он мне объяснил, что их не дали ввиду отсутствия таковых на складе. Ну, а прокурор долго разговаривать не стал. Сказал коротко: "Если докажете, что шлангов нет по уважительной причине, пройдете на суде как свидетель, не докажете - сядете на скамью подсудимых. А скамья эта длинная, всем места хватит". Прокурор оказался мужиком с юмором".

Единственное, что я мог посоветовать Якову Петровичу, - это сходить в отдел снабжения, размещавшийся на базе Океанской, поискать бумаги с бухгалтерами в архиве. Может, удастся что-нибудь найти, если, конечно, бухгалтера и снабженцы окажутся честными и порядочными.

В тюрьму идти никому не хочется. Через пару дней, после сильной пурги, пришлось Якову Петровичу пешком идти на Океанскую в отдел снабжения. Автобусы в то время туда не ходили. "Добрался я туда, - рассказывал он, - после обеда. Брел по пояс в снегу. Стали искать, но ничего найти не могли. И тут случайно заглянула в отдел старая работница, находившаяся в отпуске. Она сказала, что эти злополучные шланги поставлял Главснабу какой-то завод. Но почему-то производить их перестал. На поданные нами заявки на эти шланги из Главснаба пришел отказ.

Мы стали лихорадочно рыться в бумагах и нашли ту, которая была нужна. У меня гора свалилась с плеч. Снял я копию с этого ответа, заверил ее и как на крыльях полетел в порт. Эту женщину, работницу снабжения, я горячо поблагодарил. Ведь ее помощь помогла мне избежать верной тюрьмы".

Через два-три месяца в клубе Тралфлота состоялась выездная сессия городского суда. Судили капитана теплохода "Завойко" Г. Головкина, прораба судоремонтного завода "Фреза", мастеров, членов экипажа теплохода. В это время уже судили мягче. В тюрьму никого не посадили, но приговорили к крупным денежным штрафам, лишили дипломов. Свидетелем по делу прошел и капитан "Прилива" Яков Петрович Кудашов.

Вспомнился мне после суда капитан Эгги, который на собственном примере показал, какую неоценимую помощь в жизни может сыграть грамотное и добросовестное ведение судовой документации.

Чем еще можно дополнить этот рассказ? Легендарный капитан Карл Павлович Эгги, вписавший одну из ярких страниц в истории советского мореплавания, заработав пенсию, в 1953 г. покинул Камчатку и переехал к себе в Ленинград. На пенсии прожил около двух лет. Сказались полярные плавания, ленинградская блокада и другие житейские невзгоды. В 1955 г. Карл Павлович скончался, прожив шестьдесят два года.