Не так уж и много прошло времени с тех пор, когда на наших прилавках по доступной цене лежала великолепная продукция, выпускавшаяся нашими рыбаками, - жирная баночная сельдь специального посола. Я - один из тех, кому пришлось осваивать ее выпуск.

Эта работа началась примерно в 1961 г. и первое время велась на транспортно-холодильных судах "Плутон", "Орион", "Мизар", "Юпитер". Условия для выпуска устанавливались очень жесткими: сельдь должна быть осенняя, жирная и свежая. Ее брали с добывающих судов, редко с сейнеров, а чаще с СРТ, добывавших ее дрифтерными сетями.

Сельдь фасовали в пятикилограммовые банки. На палубе судна устанавливался станок ручной закатки. Банка с уложенной в нее сельдью ставилась на нижнюю тарелку, прижималась крышкой. Станок включался, банка вращалась, рукоятка прижимала ролики - и крышка закатывалась.

Станки, получаемые с завода-изготовителя, имели конструктивные недоработки. В результате выходило много брака - нарушение герметичности. Наблюдалась так называемая "птичка", то есть частичное плохое прилегание крышки. Теперь рыбу надо было вытащить и уложить в новую банку, а испорченная приносила убыток.

Для того, чтобы людей, работавших на палубе, защитить от дождя и ветра, на стойках натягивали брезент. Устанавливали разделочные столы с весами, и работа начиналась. В банки закладывали обваленную в крупной соли рыбу, добавляли сахар и бензонокислый натрий. После закатки и проверки на герметичность банки, упакованные в картонные ящики с маркировкой, укладывались в охлаждаемый трюм. После его заполнения груз передавали на плавбазы Тралфлота "Ламут", "Чукотка" и другие. Бывало, перегружали и на транспортные рефрижераторы Востокрыбхолодфлота.

Выпуск этой продукции начинался в середине июля и завершался в середине ноября. Ящики в трюме должны были еще и кантоваться, то есть переворачиваться. Это делалось для того, чтобы верхний слой сельди в банке не обсыхал.

К качеству предъявлялись очень высокие требования, вплоть до того, что окончательный расчет с командой и выплата премий производились только после полной реализации продукции. И нареканий практически не поступало, ведь люди работали на совесть.

Каждый год в Минрыбпроме, в Москве, проходила дегустация продукции всех бассейнов страны. Как правило, первые места по качеству доставались нашему Управлению тралового флота.

Одно лето нам на транспортно-холодильном судне "Мизар" даже пришлось выпускать пресервы из калыгирской сельди. Она обитала в Калыгирском озере и в июле уже набирала необходимую жирность. Ее мясо обладало особым вкусом. По словам старых рыбаков, до революции известный купец Елисеев заказывал по сто пудов этой сельди для своего московского магазина.

С начала освоения выпуска этой продукции работу хорошо оплачивали. Постепенно на судах сложился костяк команды. Особенно отличились старшие механики, внесшие улучшения в конструкцию закаточного станка. Это - Лева Иомтов ("Орион"), Анатолий Федорчук ("Мизар"), Николай Агапитов ("Плутон"). Хорошо работали капитаны Михаил Владимирович Подригуля ("Плутон"), за добросовестный труд его наградили орденом Трудового Красного Знамени, Григорий Ильич Каптенор ("Орион"), Владимир Константинович Фузеев ("Юпитер"). Хорошим и грамотным специалистом был рыбный мастер Владимир Мегеш с "Мизара".

Самыми большими нашими "неприятелями" были работники отдела труда и заработной платы Камчатрыбпрома, люди бессовестные и непорядочные. Согласно существовавшему коллективному договору, расценки на выпускаемую продукцию должны были утверждаться за две недели до выхода в море. Это делалось для того, чтобы человек знал, за что он будет в путину работать. Но, как правило, трудовики обводили нас вокруг пальца. Перед выходом клятвенно заверяли, что расценки пересматриваться в сторону уменьшения не будут. И мы им верили.

Но, проработав половину путины, получали радиограмму о снижении расценок. Становилось обидно за то, что нарушался основной закон социальной справедливости. Оплату уменьшали без внедрения новой техники и улучшения условий труда. И так продолжалось год из года.

И вот однажды, придя из экспедиции, я не выдержал, взял отпуск и вылетел во Владивосток. Там явился с заявлением к начальнику отдела труда и заработной платы Дальрыбы. А в это время как раз в одной из центральных газет вышла статья, в которой говорилось о безобразиях с оплатой труда. Руководство одного завода пошло по пути наименьшего сопротивления. Вместо внедрения новой техники они снижали расценки и таким путем повышали рентабельность предприятия. Этим делом занялась комиссия Центрального Комитета партии. Вывод она сделала серьезный. Директора завода, председателя профкома, главного инженера и начальника отдела труда и зарплаты уволили с работы и исключили из партии.

С начальником отдела труда и зарплаты Дальрыбы у меня состоялся любопытный разговор. Он заявил: "Тимофей Михайлович, у вас со всеми надбавками и премией заработок в августе, сентябре и октябре получается больше, чем у генерала". На что я ему резонно ответил: "Генерал нужен нам один раз в двадцать лет, когда идет война. А я нужен каждый день, потому что кормлю людей. Если вы не согласны пересмотреть свое решение, мы будем вынуждены обратиться с жалобой в Центральный Комитет". Такой поворот его не устраивал. Расценки частично остались прошлогодними.

Теперь нужно с горечью отметить, что сейчас качество баночной сельди ухудшилось. Ведь нынче за качество продукции никто строго не спрашивает, а производители нарушают технологию. Сахара, который нужно заложить в банку, фактически нет, других составляющих тоже. Могут и перемороженную сельдь закатать и назвать все это безобразие "спецпосолом". Получается, то, что мы в свое время наработали, безвозвратно утеряно.