Даже в кратком изложении взглядов классиков на природу ренты можно увидеть, что при сходстве в главном каждый последующий исследователь вносил свою лепту в становление теории, и она, постепенно приближаясь к возможности масштабного выхода в практику, приобретала системность и методологическую завершенность.

Историческая миссия Смита заключалась в том, что он первым из экономистов создал системное учение о росте национального богатства, и в этом процессе важное значение придавал проблемам справедливого распределения в обществе богатств природы Теорию ренты он рассматривал как наиболее эффективный способ формирования национального дохода для финансирования тех сфер деятельности, за которые отвечает правительство. Однако он, как: физиократы, еще не выражал беспокойства по поводу возможности оскудения природных кладовых.

Рикардо значительно повысил весомость теории ренты в политической экономии. При анализе экономических явлений его уже заботило, хватит ли у природы сил, чтобы прокормить растущее население, и до каких пределов вообще допустим экономический рост с точки зрения накладываемых природой ограничений. Если бы термин "экология" существовал в то время, можно было бы сказать, что он заложил принципиальные основы, как говорят сегодня, экологизации экономики и доктрины устойчивого развития. К несомненной заслуге Рикардо следует отнести также и то, что из области анализа, построенного на использовании средних значений показателей, как то было у Смита, он перешел к предельным величинам. И именно предложенный Рикардо предельный анализ стал методологическим фундаментом для исчисления ренты у следующих за ним исследователей теории.

Ученик Рикардо Джеймс Милль уже в начале XIX в. первым пришел к мысли облагать налогом все приросты рентного дохода к некоему базовому году. Его сын Дж. Ст. Милль более четко оформил эту идею, предложив общие принципы расчета земельной ренты. Он полагал, что для исчисления ренты должен быть использован "единый всеобщий критерий", а первым шагом на пути введения земельного налога "должна стать оценка всех земель в стране" с использованием этого критерия.

Однако свое видение "предела" и использование его при расчетах ренты Рикардо и его ученики выстраивали для экстенсивного землепользования. Целью теории становилась попытка обобщения фактов и обоснования доктрины жизнедеятельности при убываю

щей доходности первозданных сил природы. Но человечество не хотело мириться с мрачными прогнозами Мальтуса и ограничениями экономического роста по Рикардо и активно искала способы снятия этих ограничений.

С помощью агротехнических приемов удалось значительно повысить плодородие земли, а с применением технических новшеств - производительность труда при добыче сырья. С развитием научно-технического прогресса труд человека все больше сливался с "трудом" природы и нивелировал значимость ее первозданных сил. Успехи в преобразовании природы, казалось, навсегда отодвинули проблемы ее скаредности, так заботившие Рикардо и Мальтуса. Со временем большая часть почв, особенно в густонаселенных странах, претерпела значительные изменения вследствие деятельности человека. Рост преобразованных и урбанизированных земель требовал внесения соответствующих коррективов в теорию ренты. Все большую значимость приобретал поиск ответа на вопрос разграничения эффекта (чистого прибавочного продукта) от действия "первозданных" или "неотделимых" сил природы и эффекта от дополнительных вложений капитала, ведущих к росту искусственного (экономического) плодородия (продуктивности) земли (или других ресурсов природы). Это придало теории ренты новое звучание.

Одним из первых системное обоснование теории ренты эпохи интенсивного земледелия дал Карл Маркс. Он показал, что при анализе ренты следует усматривать два аспекта: "Естественное плодородие составляет здесь одну границу, одну исходную точку, одну основу. Другую же составляет развитие общественной производительной силы труда". Поэтому в методологии исчисления дифференциальной ренты им были обозначены два самостоятельных направления: дифференциальная рента I (естественные силы природы) и дифференциальная рента II (эффект от дополнительных вложений капитала в преобразование одного и того же участка земли).

Маркс считал, что при исчислении ренты II необходимо отталкиваться от ренты I, т. е. рикардианской ренты, так как "ее (дифренты II - Г. Т.) основой и исходным пунктом является дифференциальная рента I". Он принял и положение Рикардо, что при определении ренты регулирующей является "цена производства на наихудшей земле", т. е. результаты земледельческого груда в условиях предельной его производительности, и распространил это положение на все случаи как экстенсивного, так и интенсивного земледелия.

Вместе с тем следует отметить, что, разделяя взгляды своих предшественников в целом, Маркс несколько отошел от предложенных ими принципов исчисления ренты. Классики исходили из того, и что определяющее значение при этом имеет то обстоятельство, что существуют возделываемые земли (места добычи сырья), где рента не образуется и, следовательно, не взимается. На этих землях цена производства и доход земледельца формируются на принципах промышленности, т. е. исходя из среднеотраслевой нормы прибыли. По Марксу, однако, все земли приносят ренту. "Земельный собствен ник, - считал Маркс, как, впрочем, и другие классики, - всегда готов извлекать ренту, то есть получать нечто даром". И там, где не образуется дифференциальная рента, труд земледельца все же дает абсолютную ренту, которую (как, собственно, и другие виды рент) присваивает землевладелец.

Но Маркс не был бы Марксом, если бы не привнес и в теорию ренты учение о прибавочной стоимости, которую создает эксплуатация пролетариата и неоплаченный наемный труд. И хотя для Маркса "всякая земельная рента есть прибавочная стоимость, продукт прибавочного труда", все же для измерения уровня эксплуатации наемного труда в земледелии им была предложена абсолютная рента, которую в данном случае дает труд арендатора земли, земледельца и батрака. Возможность существования наряду с монопольной и дифференциальной рентами еще одной формы ренты (абсолютной) Маркс аргументировал низким органическим строением капитала, т. е. высоким удельным весом ручного труда в земледелии и при добыче природного сырья, а также замедленным распространением здесь технических новшеств. По Марксу, собственник земли (а речь идет о крупном собственнике) для сохранения возможности получения абсолютной ренты стремится сохранить и преобладание ручного труда в земледелии. Это обеспечивает ему получение прибавочной стоимости не только от приватизации "труда" земли (т. е. ренты), но и от "живого" труда (т.е. неоплаченного труда арендатора или батрака). Маркс сделал еще один принципиальный вывод: вклад в прирост прибавочной стоимости наемного труда в земледелии вносят не только крестьяне, но и капиталисты (как арендаторы земли). То есть часть прибавочной стоимости от дополнительного вложения капитала достается не классу капиталистов, а классу земельных собственников. Это означает, что право частной собственности на землю создает возможность эксплуатации наряду с пролетариатом и самих капиталистов.

Следует отметить, что мысли Маркса о наличии значительных экономических противоречий между классом крупных землевладельцев и классом капиталистов разделяют многие западные экономисты (см. об этом в книге М. Гэффни). Для нас здесь важно другое, а именно предложенные принципы исчисления рент. Что касается дифференциальных рент, то здесь особых проблем для Маркса не возникало: он придерживался, как уже было отмечено, классических подходов. Но при определении абсолютной ренты появлялись дополнительные сложности, обусловленные необходимостью расчленения прибавочной стоимости "живого" труда и "труда" природы. Маркс постоянно напоминает о них. Однако в преодолении этих сложностей верх взяла не объективность исследователя, а неуемная страсть Маркса доводить любую идею до логического завершения. В данном случае страсть подогревалась политическими пристрастиями. В угоду им Маркс пренебрег корректностью и иногда для удобства анализа объединял эффект (речь идет о совокупной прибавочной стоимости) от действия двух факторов производства "труд - земля". А это уже являло собой отход от трехфакторных аналитических построений классиков, которых он придерживался.

Чтобы не углубляться в сложнейшие дебри исчисления абсолютной ренты по Марксу, предоставим читателю возможность самому вообразить, какие трудности могли бы возникнуть, попытайся он исчислить ее по схеме, предложенной Марксом. Вот что он писал на этот счет: "Существо абсолютной ренты заключается в следующем: равновеликие капиталы в различных сферах производства, при равной норме прибавочной стоимости, или одинаковой норме эксплуатации труда, производят, в зависимости от различий среднего строения, различные массы прибавочной стоимости. В промышленности эти различные массы прибавочной стоимости выравниваются в среднюю прибыль и равномерно распределяются между отдельными капиталами как соответственными частями общественного капитала. Земельная собственность, поскольку для производства - земледелия или добычи сырья - требуется земля, тормозит это выравнивание капиталов, вложенных в землю, и улавливает известную часть прибавочной стоимости, которая иначе приняла бы участие в процессе выравнивания в общую норму прибыли". И далее: "Трудность заключается не в том, чтобы вообще объяснить производимый земледельческим капиталом прибавочный продукт и соответствующую последнему прибавочную стоимость... Трудность заключается в том, чтобы показать, откуда после того, как прибавочная стоимость выровнялась между различными капиталами в среднюю прибыль, в соответствующую их относительным величинам пропорциональную долю всей стоимости, произведенной всем общественным капиталом во всех сферах производства, - откуда после этого выравнивания, после уже совершившегося очевидного распределения всей прибавочной стоимости, которая вообще может быть распределена, откуда же берется еще та избыточная часть этой прибавочной стоимости, которую капитал, вложенный в землю, уплачивает в форме земельной ренты земельному собственнику" [Маркс, 1986: 690, 735, 776, 838, 850].

Марксова абсолютная рента для большинства исследователей так и осталась "вещью в себе". Она не имела силы вне рамок марксовой теории прибавочной стоимости. И, судя по всему, в настоящее время себя исчерпала, поскольку ручной труд в сырьевых отраслях, включая земледелие, перестал быть доминирующим. Да и вряд ли стоило Марксу с помощью введения категории абсолютной ренты пытаться утяжелить пороки практики приватизации ренты собственниками земли. Эта практика в достаточной степени была осуждена классиками. Что же касается возможности получения землевладельцами незаработанных доходов со всех используемых земель (т.е. включая худшие, замыкающие), - а именно это обстоятельство особенно заботило Маркса, - то эта возможность может быть с успехом реализована через монопольные цены на продукты земледелия или землепользования, т.е. через монопольную ренту. Обще известно, что монополизм добывающих отраслей, обусловленный желанием присваивать и дифференциальную, и монопольную ренту, ведет к деформации рыночных цен, нарушает устойчивость всех первичных рынков: рынка земли, рынка капитала и рынка труда. И именно на борьбу с этим явлением была направлена классическая теория.

Поэтому, хотя Маркс и внес несомненный вклад в развитие теории ренты (показал приемы изъятия землевладельцами отработочной, продуктовой и денежной рент, рассмотрел случаи возникновения монопольной ренты и, наконец, разделил дифференциальную ренту на два вида), некоторые его идеи страдали из-за чрезмерных политических пристрастий, а отсюда - и субъективизма. Все это, как мы еще увидим, поставило непреодолимые препятствия для реализации теории ренты в плановой экономике^*.

Несомненный вклад в развитие теории ренты внес и Альфред Маршалл, которого большинство историков от экономики причисляет к первым неоклассикам. Действительно, Маршалл ввел в обиход понятие "старые" и "новые" экономисты и поддерживал необходимость внесения коренных изменений в экономические учения. Эти изменения, считал он, должны коснуться как инструментария науки, так и ее политических пристрастий. Однако если принять во внимание бережное и деликатное отношение к заслугам своих предшественников в целом и к теории ренты в частности, его правильнее было бы назвать последним из классиков. Вместе с тем можно согласиться и с бытующим мнением, что Маршалл - самый "синтетический" экономист новой формации.

Подобно Марксу, Маршалл исследовал генезис теории ренты и в своих трудах попытался "упростить и развить" учение Рикардо и Милля. "Рикардо и его последователи разработали теорию функционирования свободного предпринимательства (или, по их терминологии, свободной конкуренции), - писал он, - содержащую много истин, которые, очевидно, будут сохранять свое значение, пока существует этот мир. Их исследования - в пределах узкой сферы, которую они охватывали, - отличались удивительной законченностью". У него в известной мере вызывал недоумение и тот факт, что в то время, "когда больший досуг и возросшие материальные ресурсы позволили нам поставить свободное предпринимательство под некоторый контроль, ограничить его способность приносить бедствия и усилить его способность творить добро, среди многих экономистов нарастает какая-то злость против него" (имеется в виду Рикардо.-Г. Т.).

Близость системы взглядов Маршалла с системой взглядов классиков подтверждается прежде всего приверженностью ученого к трехфакторному анализу, хотя, по его мнению, "в известном смысле существуют только два фактора производства - природа и человек. Капитал и организация являются результатом работы человека, осуществляемой с помощью природы и управляемой его способностью предвидеть будущее и готовностью позаботиться о будущем". Увы, как видим, сегодня стремление к сиюминутной выгоде лишает человека этих способностей.

Маршалл одним из первых задумался о планетарном характере ренты, утверждая, что "некоторые части поверхности земного шара способствуют производству преимущественно теми услугами, которые они оказывают мореходу, другие представляют главную ценность для горняка, третьи - хотя в данном случае выбор делает человек, а не природа, - для строителя. Но когда речь идет о производительности земли, наши мысли прежде всего обращаются к ее сельскохозяйственному использованию".

В то же время, как и Маркс, Маршалл четко обозначил важность поиска новых подходов к оценке рентной составляющей при определении эффективности инвестиций. Он мотивировал это тем, что в "старых" странах быстро растут площади почв, структура которых меняется в результате деятельности человека и которые содержат в себе все "больший элемент капитала, результат прошлого человеческого труда" [Маршалл, т. 1, 1993: 67, 68, 209, 215, 224, 225]. При исчислении ренты, считал он, следует принимать во внимание такие показатели, как "предельная отдача", "предел обработки", "последняя доза капитала", "избыточный продукт земли", а также не упускать из виду, что "самая бедная земля", как и "самая бедная шахта, регулирует цену" [Маршалл, т. II, 1993: 133].

Экономические обоснования Маршалл выстраивал с учетом того, что существует разграничение между первозданными или неотделимыми свойствами, которыми землю наделила природа, с одной стороны, и искусственными ее свойствами - с другой. Он обращал внимание на тот факт, что полная рента в давно заселенной стране "образуется из трех элементов: источником первого служит стоимость почвы в ее нетронутом природном состоянии; второй обусловлен улучшениями земли, произведенными человеком; а третий, часто оказывающийся наиболее важным из всех, порождается ростом плотности населения и средствами сообщения - шоссейными дорогами, железными дорогами и т. д.". Великий экономист привлек внимание к важности теории ренты в системе экономических знаний и необходимости совершенствования ее, поскольку "указанные изменения (планетарный характер ренты, растущие возможности человека управлять плодородием почв и т. д. - Г. Т.) примут в будущем гораздо более широкий и глубокий характер, нежели это было в прошлом" [Там же, т. I: 226, 227]. И надо сказать, не отягощенный всепоглощающей идеей о прибавочной стоимости, по сравнению с Марксом он более доходчиво изложил особенности трансформации теории ренты при росте интенсивности земле- и природопользования.

К заслугам Маршалла в совершенствовании теории ренты следует отнести и то, что он разобрал особенности формирования ренты в случаях возобновляемых и невозобновляемых ресурсов. Он уточнил многие положения Рикардо о принципах взимания платы за право разработки рудников, каменоломен, угольных шахт и т. д. Он отделил чистую дифференциальную ренту от платы за право пользования ресурсами, в частности, за право разработки недр (royalty), показав, что это уже не дифференциальная рента, а что-то сродни монопольной ренте. Маршалл описал особенности установления ренты для земель сельскохозяйственного назначения и земель городских (под застройкой), ренты на рыбных промыслах, ренты в горнорудной промышленности и "ренты, обусловленной редкостью".

Для дальнейших рассуждений принципиальное значение будет иметь и еще один из важнейших выводов Маршалла, который ставит под сомнение попытки Маркса добиться аптекарской точности при исчислении ренты. Этот вывод звучит так: "Чистая рента в строгом смысле этого слова едва ли где-нибудь встречается; почти весь доход от земли содержит более или менее важные элементы, которые проистекают из усилий, вложенных в строительство домов и сараев, в осушение земель и т. д. Но экономисты научились выявлять многообразную природу таких сложных понятий, которые в повседневной речи именуются рентой, прибылью и заработной платой и т. д.". И, наподобие химика, они могут "выявить подлинные свойства каждого элемента" [Там же, т. II: 133].

С этим мнением Маршалла нельзя не согласиться. К концу XIX столетия теория представляла собой уже четко очерченный круг знаний. Классики создали тот аналитический аппарат, который позволял теории перейти в практику. Нашлись и политики, готовые помочь этому процессу. Однако те, чья жизнь дотируется создаваемой развитием всего общества земельной рентой, сделали все, чтобы этого не случилось.

^* Обсуждение проблемы абсолютной ренты российскими экономистами не прекращается и сегодня. Доводы в пользу взимания ее сводятся к тому, что в придачу к сравнительной ценности, порождающей дифференциальную ренту, земля и природные ресурсы имеют и абсолютную ценность, которая и является источником образования абсолютной ренты. Очевидно, государство как собственник природных ресурсов имеет право облагать налогом право пользования принадлежащими обществу ресурсами по ставкам, диктуемым его финансовыми потребностями. Однако при этом нельзя забывать, что объектом налогообложения при изъятии абсолютной ренты является прибыль сырьевых предприятий. Поэтому взимание ее ведет к росту "цены производства", рыночных цен на сырье и способствует банкротству предприятий, добывающих сырье в замыкающих условиях. Это противоречит философии рентного налогообложения.