Глава 1РязаньГолос в телефонной трубке казался хорошо знакомым, однако представить личность звонившего не получалось. Олеся с недовольством отметила нетактичность абонента, забывшего представиться, машинально перебрала в памяти всех знакомых, ни на ком конкретно не остановилась, и еще раз повторила:
- Да-да, я слушаю.
Звонивший тоже, видимо, осознал свою бестактность. Пошутил:
- Зазналась ты, Буркина, если одноклассников не узнаешь. Это я, Коля Лыков. Отличник с задней парты, у которого ты контрольные работы по химии списывала.
Олеся рассмеялась. Контрольные работы списывал он у нее, а не наоборот, и не только по химии, а почти по всем предметам. Способности к учебе у Лыкова были, это отмечали многие преподаватели, однако росший без отца парень прекрасно оценивал свои реальные перспективы после школы, уже после восьмого класса настраиваясь на рабочую стезю, поэтому никакого усердия в учебе не проявлял. Для будущего токаря или слесаря совсем необязательно быть отличником, ему вполне хватит тройки.
- Привет, Николай! Если честно, не узнала, - призналась Олеся, искренне обрадовавшись звонку. - Слышу, кто-то знакомый, а кто именно, не поняла. Ничего, это к добру, богатый будешь. Ты откуда звонишь, из дома?
В трубке послышался короткий вздох, можно подумать, Николай стоял на сильном ветру, мешавшем дышать. Короткая пауза натолкнула на мысль об истинной причине звонка, и радости не добавила. Вряд ли Николай впервые за несколько лет вспомнил одноклассницу, чтобы поделиться новостями, узнать про житье-бытье. У него что-то случилось.
- Ты сильно занята?
Одноклассник своим вопросом подтверждал тревожную догадку, он хотел встретиться, и поговорить не по телефону.
- Да нет, не занята. А что?
- Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно.
Олеся послала собеседнику ответный вздох. Смутное беспокойство переросло в уверенность, у Николая действительно что-то случилось,
- Конечно, смогу. Ты где сейчас?
- У кинотеатра "Октябрь". Во дворе.
Недавний троечник поражал своей предусмотрительностью, если успел узнать не только домашний телефон подполковника Ковалева, а и адрес. Кинотеатр "Октябрь" находился в пяти минутах ходьбы.
- Через десять минут буду. Жди.
Пригласить одноклассника в дом она не решилась.
* * *
Николай сидел на лавочке во дворе кинотеатра, держа газету настолько близко к глазам, что это больше походило на желание укрыться от постороннего взгляда, а не на чтение. Не даром ждал не на улице, а во дворе. И газету "читал" до последнего момента, пока Олеся не подошла совсем близко. Лицо, правда, не слишком мрачное, просто невеселое, озабоченное. Но не усталое, это точно. Улыбка, правда, не походила на радостную.
- Привет, Олеся… Извини, что без цветов. Хотел купить, но раздумал, ты ведь замуж выходишь, - Николай то ли спросил, то ли уточнил дошедший до него слух о переменах в личной жизни бывшей одноклассницы. - Рад за тебя. Молодец, правильно поступила, что не выскочила замуж сразу после школы, как некоторые, а терпеливо дождалась своего дня.
Олеся улыбнулась. Присела рядом.
- Спасибо. А чему именно рад? Моему замужеству, или моему выбору?
- И тому, и другому. И вообще рад, что у тебя все складывается хорошо, потому что хорошие люди должны быть счастливы. Не то что мы, непутевые…
Николай стал еще более грустным, чем при телефонном разговоре, если не сказать - вообще мрачным и озабоченным, окончательно убеждая в важности встречи. У него явно что-то случилось. Нетрудно догадаться, что обратился к Олесе не как к бывшей однокласснице, а как к невесте подполковника милиции. Ему нужен Вадим, не иначе. Но почему не обратился в Касимовскую милицию, к тому же Черенкову? Рядом совсем, соседи, можно сказать, и незачем в Рязань ехать. Боится огласки? Не доверяет своим землякам?
- Что случилось, Николай? - Олеся незаметно забрала инициативу в свои руки, и не спрашивала, а требовала. - Я же вижу, что у тебя неприятности, проблемы, и не я тебе понадобилась, а подполковник Ковалев. Так?
Лыков коротко рассмеялся. Похвалил:
- Вот что значит жена детектива. Молодец, сразу раскусила, почему я тебя вспомнил. Да, Олеся, мне нужен твой муж, только он может мне помочь. Кроме некому.
Олеся не стала спорить, не стала напоминать про Черенкова, работавшего вместе с Вадимом по нескольким делам, в том числе по Касимовским событиям. Николаю лучше знать, к кому идти.
- Ты хочешь, чтобы я сказала о тебе, попросила встретиться?
Николай кивнул головой.
- Да. Но об этом никто не должен знать, ни одна живая душа, иначе встреча с твоим мужем станет для меня приговором. Поэтому и обратился к тебе. А встретиться надо, причем срочно, как можно быстрей.
Олеся вспомнила отзыв о своей проницательности, и снова постаралась не уронить высокого статуса жены детектива, не разочаровать попавшего в беду одноклассника.
- Я прямо сейчас позвоню, но что сказать, чтобы Вадим проникся серьезностью вопроса? У него ведь дела, не может же он все бросить неизвестно из-за чего, и примчаться. Может, он не у себя в кабинете, а у начальства на совещании.
Лыков снова невесело усмехнулся. Не глядя на одноклассницу, произнес куда-то в сторону:
- Если бы так, Олеся, если бы не было повода… В том то и дело, что есть. Скажи, что речь о "Цветмете", сразу приедет.
Олеся испуганно уставилась на одноклассника, не веря в его причастность к кражам золота с завода, не говоря уж о причастности к другим, более тяжким преступлениям. Однако спрашивать ничего не стала, всплескивать руками тоже, и молча полезла в сумочку за телефоном. Боже мой, события вокруг "Цветмета" не закончились, а просто затихли, и продолжают будоражить город, ломать людские судьбы. Сколько это будет продолжаться, господи. Набирая номер, спросила:
- Где вам лучше встретиться? В управлении нельзя, если боишься огласки.
Николай равнодушно повел плечом.
- Мне все равно, пусть сам назначает, где ему удобней. Лучше бы, конечно, недалеко отсюда.
Ковалев, к радости Николая, оказался на месте. Олеся тоже обрадовалась не меньше одноклассника, проникнувшись искренним стремлением помочь, поддержать, выручить из беды. Такое желание пришло не в мыслях, не сейчас, это было осознанно, как заранее приготовленное решение. Уж если не помогать одноклассникам, с кем десять лет проучились в одном классе, то кому же тогда помогать, от кого тогда ждать помощи в трудную минуту. Сумеет ли помочь, вот в чем вопрос… Услышав голос Вадима, Олеся впервые поймала себя на мысли, что совершенно не думает о нем самом, о трудностях, которые принесет ему этим звонком. В дополнение к множеству других проблем и забот. И еще поняла, что о муже не думала не из-за равнодушия к нему - боже упаси! - а потому что его работу стала воспринимать как неотъемлемую часть своей жизни.
Лыков внимательно прослушал все, что Олеся сказала мужу, по ее ответам понял, что тот согласен встретиться и переговорить. На этом же месте, только не на лавочке, а вмашине. Молодец, детектив, не заставил ехать куда-нибудь через весь город. И Олеся тоже молодец, без раздумий пошла навстречу. Она в школе всегда на выручку приходила, и такой же осталась. И мужа по себе подобрала, недаром никто из касимовских братков не сказал про него ничего плохого. Принципиальный мужик, честный, и методами пользуется честными.
- Спасибо тебе, Олеся, - Николай немного приободрился, поверив в благополучное решение проблемы, хотя понятие благополучия совершенно не увязывалось с критической ситуацией, в которой он находился. Не до жиру, быть бы живу.
- Не за что, - негромко откликнулась Олеся. О причастности одноклассника к кражам золота спрашивать не стала, и то ли посоветовала, то ли попросила: - Ничего не утаивай, все до последнего слова расскажи... Чем больше расскажешь, тем Вадиму проще решить твою проблему.
Николай невесело усмехнулся. Олеся правильно заметила, ему действительно есть что рассказать. Вот что значит жена детектива. Ошиблась только в одном, ибо это будет не рассказ, а признание. Явка с повинной.
* * *
Подполковник Ковалев оказался значительно моложе, чем представлялся Николаю, и внешне выглядел почти ровесником. Посолидней, правда, посерьезней, и, знамо дело, намного уверенней и спокойней попавшего в переплет Лыкова. Вадим подождал, пока нежданный пассажир взобрался в машину, откликнулся на приветствие. Представился:
- Подполковник Ковалев. Олеся сказала, что у вас что-то очень важное ко мне, это так?
Лыков понуро склонил голову.
- Так…
Обреченный вид свидетельствовал, что Олесин одноклассник находится в очень непростой ситуации, из которой, похоже, не видит выхода. Иначе не явился бы в милицию, тем более в управление, и тем более скрытно, окольными путями. Вадим тронул машину с места. Если уж гражданин Лыков боится огласки, то ради такого случая можно прокатиться по городу.
- Слушаю вас.
У Лыкова от волнения вылетела из головы заготовленная для начала разговора фраза, и он не придумал ничего лучшего, как сразу же признаться.
- Я к вам по "золотому" делу, Вадим Михайлович. Мне нужна ваша помощь…
Детектив даже не повернулся в его сторону, продолжая внимательно взирать на дорогу. Лыков растерялся, ему показалось, что убойная новость Ковалева абсолютно не тронула, поскольку все дела по "Цветмету" давно закрыты, и у детектива нет никакого желания ворошить архивы. Лыков с холодком в груди представил, что у него нет шансов на понимание, на поддержку, и вся затея напрасна и ошибочна. Хорошо еще, если подполковник не даст разговору огласку, хотя бы из уважения к Олесиному школьному прошлому. Может, из сочувствия даже отвезет на автовокзал, компенсирует нервные и финансовые затраты собеседника.
- Я слушаю, - напомнил детектив прежним спокойным голосом, похожем на равнодушный, и тем самым, как ни странно, возвращая собеседнику надежду на понимание.
Лыков вспомнил слышанную на Ковалева характеристику, и поверил, что он всегда такой холодный и непроницаемый, этот детектив, взбаламутивший с Черенковым славный город Касимов со всеми его золотыми и грязными делами и делишками. И не может быть, чтобы у подполковника не осталось хотя бы малюсенького интереса к недавнему касимовскому прошлому, не может быть, чтобы они с Черенковым не отдавали себе отчет, что "золотое" дело далеко не закончено. Не тот случай, чтобы почивать на лаврах.
- Мне нужна ваша помощь, - повторил Лыков, и уточнил: - Ваша защита.
Он выждал паузу, давая подполковнику возможность осознать серьезность вопроса. Ковалев осознал, и сразу огорошил:
- Во-первых, у нас нет программы защиты свидетелей. Во-вторых, прежде чем обещать помощь, я должен знать суть вопроса. Излагайте, не стесняйтесь. Чем больше скажете, тем лучше.
Лыков вспомнил Олесю, и окончательно успокоился.
- Мне надо на пятнадцать суток попасть за решетку…
Детектив усмехнулся.
- Всего то? Скромные у вас запросы, молодой человек. А я думал, попроситесь лет на пятнадцать. И в чем причина такого уединения, позвольте узнать, от кого прячетесь? Не от себя, надеюсь?
Кажется, детектив умел читать чужие мысли, подтверждая свою репутацию. Лыков и сам не знал, от кого пытается спрятаться, от братков или от самого себя. Достал из кармана свернутый вчетверо лист с перечнем имен, фамилий и адресов, протянул детективу.
- От бандитов прячусь, Вадим Михайлович. Это список касимовцев, исчезнувших из города за последние год-полтора, я тоже был бы в этом списке, если бы не корефан Андрюха…
Вадим бегло пробежал список, отметил несколько знакомых фамилий, проходивших по "золотому" делу, и положил листок к себе в карман. Осведомленностью козырять не стал, спросил с недоверием:
- Почему исчезли? Могли поменять место жительства, переехать в более крупные города, где с работой проще, где заработки больше, где жизнь интересней. Послоняются, и вернутся. Многие из них, насколько я знаю, оставили за собой жилплощадь, не продали, не подарили, а некоторые до сих пор не выписаны.
Детектив лукавил, хитрил, пряча за равнодушием жгучий интерес. Лыков прав в своих подозрениях, ведь многие из исчезнувших касимовцев действительно не снялись с учета, но до сих пор нигде не прописались. Не зарегистрировались, выражаясь современным языком. И Лыков явно что-то знает об этом. Лыков своими соображениями поделился хмуро и мрачно, с долей обреченности.
- Они давно прописались в другом месте, товарищ подполковник. На чужбине, на веки вечные. И хорошо, если на кладбище, а не в каком-нибудь вонючем болоте …
Детектив насторожился. Для столь страшных заключений должны быть веские основания, и касимовец, судя по предшествующим встрече моментам, такие основания имел. Неужели те самые основания, которые они с Алексеем так и не нашли? Интересно, очень интересно.
- При чем тут чужбина? Тем более заболоченная. Можно конкретней?
Детектив поражал своей недогадливостью. Ничего, это даже лучше, ведь чем больше мент задаст наводящих вопросов, тем больше будет шансов показать свою осведомленность. Крутизну, другими словами. Значимость.
- Семеро человек выехали из Касимова два дня назад, - конкретизировал Николай. - В списке они есть. Маршрут простой: Касимов - Москва - Краков, а далее либо в Одессу и оттуда круизным теплоходом в Турцию, или сразу самолетом в Анталию. Я тоже должен был поехать вместе с ними, но вовремя одумался. Не сам, а благодаря Андрюхе.
Таинственный Андрюха упоминался второй раз, и оба раза с искренней теплотой.
- Кто он, этот Андрюха? Кто эти семеро, чем они интересны, кроме маршрута?
Николай вспомнил, что в рассказе о семи земляках, подавшихся на заморские курорты, упустил самые важные детали, и уже не считал детектива недогадливым.
- Они уехали не на курорт, и не временно, а навсегда, - твердо сказал Николай, и с пугающей мрачностью повторил страшное предположение: - Боюсь, что их нет уже в живых. Я не выдумываю, Вадим Михайлович, я не сошел с ума от страха, я абсолютно уверен! Потому и пришел к вам. Они ведь уехали не с пустыми руками, а с золотом, и не на пустое место, а на подготовленное. И они не первые, до них из Касимова выехали десятки людей, и тоже не налегке, а с золотыми слитками. Вы же сами расследовали "золотое" дело, лучше меня знаете размах воровства с "Цветмета", знаете об исчезновении людей, причастных к этим преступлениям. Неужели не верите?
Ковалев пожал плечами.
- Верю, хотя некоторые моменты вызывают сомнение. Мне трудно представить, каким образом группа людей из семи человек, нагруженная золотыми слитками, могла спокойно и беспрепятственно преодолеть две государственные границы? С таким товаром непросто уехать за пределы области, не то что за границу.
Вадим боялся поверить, что Олесин одноклассник располагает информацией о десятках касимовцев, покинувших город, той самой информацией, в которой они с Алексеем остро нуждались при расследовании "золотого" дела, и которой, к сожалению, так и не заполучили. Разумеется, догадывались о причине срочной передислокации нескольких семей с малой родины в места незнакомые и неизведанные, знали об этом, можно сказать, но документально обосновать не удалось, доказать причастность "переселенцев" к кражам золота. "Переселенцы" остались незаполненной страничкой в "золотом" деле, из-за чего и само дело, если по большому счету, осталось незавершенным. Неужели фортуна в кои веки повернулась лицом? Прямо не верится. Спасибо, Олеся Васильевна, за одноклассника. Дай бог, конечно, чтобы его причастность к делу ограничилась второстепенным и незначимым участием, иначе загремит на полную катушку. И Генеральный прокурор не поможет, не то что подполковник.
- Они уезжали без слитков, налегке, - Николай согласился с сомнениями детектива. - Все золото сдавали в Касимове, и не за живые деньги, а на вклады в заграничном банке. В любом, на твой выбор. А золото уходило по другим каналам, и не обязательно за кордон, этот металл в России тоже ходовой.
Парень полностью подтверждал предположения и догадки, к которым они тогда с Алексеем склонялись, но своих высказываний пока ничем не подтверждал. Вадим сделал вид, что забыл о наличии фамилии свидетеля в таинственном списке, вообще о списке, и недоверчиво переспросил:
- Откуда вы знаете об этом? Следствию нужны факты, доказательства, а не слова. Вряд ли я смогу вам помочь, опираясь на эмоции. Нужны конкретные имена, конкретные даты, цифры, адреса. Согласны?
- Все имена и адреса в списке, - напомнил Лыков, поражаясь забывчивости детектива, и снова начиная сомневаться в правильности своего решения. Собственно, после позавчерашнего "дезертирства" этой встречи было уже не избежать, как и явки в милицию, но надо было идти к Черенкову. Земляк все-таки, сосед, можно сказать.
- Про список я помню, - успокоил детектив. - И про вашу фамилию в списке тоже помню, а вот каким боком ко всему этому лепитесь, почему вам нужна помощь - не пойму.
Николай вздохнул. Подполковник либо прикидывался простачком, либо был таким по жизни. И что Олеся в нем нашла?
- Я тоже сдал свое золото, обменял на вклад в стамбульском банке, и позавчера должен был убыть вместе с этой группой в Турцию. Понимаете?
Подполковник посмотрел на собеседника более внимательно, словно впервые увидел в нем не свидетеля, а подозреваемого. Преступника, говоря начистоту. Именно это ожидал услышать Лыков, однако детектив проявил тактичность, не стал бить по больному месту, и вроде не спросил, а просто полюбопытствовал:
- Почему же не убыли, почему остались? Отстали?
Подполковник либо ничего не понимал, сравнивая контрабандиста с безобидным туристом, отставшим от группы, либо шутил. И шут его знает, что для Николая лучше.
- Да, отстал. Специально отстал, потому что знал, чем это закончится. Смертью всех семерых, вот чем! Это не голые слова, не пустой базар, а факт! Дело в том, что месяц назад тем же маршрутом убыла другая группа, точного числа не знаю, потому что отъезд готовится в большой тайне, но в той группе был мой самый лучший корефан Андрюха, и мы еще дома договорились, что после прибытия на место обязательно даст о себе знать. Либо позвонит, расскажет, что да как, либо пришлет телеграмму. Понимаете?
Детектив кивнул головой.
- Понимаю. Стало быть, Андрюха промолчал, не поведал о заграничных прелестях…
- Ну да, - мрачно подтвердил Лыков. - Я потому забеспокоился, почуял жареное, что Андрюха обязательный человек, для него обещание другу дороже всякого золота, а мы с ним были не просто друзья, а как братья. Убили они его, Вадим Михайлович. Вместе с остальными. И моих спутников тоже убили, вот увидите. Теперь понятно, почему я остался дома, почему обратился за помощью?
На лице подполковника снова ожила печать недогадливости. Что ему непонятно на этот раз, интересно?
- Сложная у вас ситуация, Николай, - он впервые назвал собеседника по имени, чем нисколько, однако, не приободрил и не обнадежил. - Вам нужна не помощь, а защита, причем и от правосудия, и от дружков. В первую очередь, конечно, от дружков. От тех самых, кто группами отправлял владельцев золотых слитков на погибель за границу. Если я правильно понял, вам нужно алиби перед дружками. В принципе, это не проблема, тем более что у вас есть соображения на этот счет.
Детектив помнил желание собеседника о пятнадцати суточном заточении. Соображения насчет алиби у Лыкова появились с того самого дня, когда молчание корефана Андрюхи расшифровал как знак смертельной опасности, когда осознал, что желание перебраться в теплые края на постоянное место жительство закончится трагически. Жаль, что хорошая мысля пришла опосля, когда все свое достояние в виде семнадцати килограммов золота благополучно обменял на замысловатую расписку, обещавшей на земле обетованной превратиться в пластиковую карточку с круглой суммой в американских долларах, и подарить свободу.
- Мне надо загреметь на пятнадцать суток, - повторил Николай. - Но не с сегодняшнего дня, а двумя днями раньше. Понимаете? Они обязательно будут уточнять, когда я попал в ментовку, действительно ли перед выездом группы.
- Это не проблема, оформим протокол задержания задним числом. А вы уверены, что в эти два дня не попадали знакомым на глаза? В Касимове или в Рязани.
- Уверен, - твердо заверил Лыков. - Когда решил слинять, затарился едой, питьем, и незаметно перебрался в гараж к Андрюхе. Гараж на отшибе, никого не видно и не слышно. А сегодня рано утром на попутке к вам приехал.
Детектив побарабанил пальцами по баранке. Лыков сбоку смотрел на строгий профиль подполковника, от которого во многом зависело его будущее, жизнь, можно сказать, и пытался угадать ход рассуждений. Сбивало с толку, что детектив перестал докучать расспросами, хотя после сказанного вопросы напрашивались сами собой, и все интересные, все важные. Странно, что детектив не уловил нужного продолжения, и перестал ковать железо, пока горячо.
- Вот что, Николай, - детектив, как оказалось, думал не об убойных вопросах, вернее, не только о них, а и о других аспектах разговора. - Сейчас поедем в СИЗО, найдем отдельную камеру, дадим вам ручку и побольше бумаги. Понимаете, о чем я?
Лыков молча кивнул. Детектив ждет чистосердечных признаний, причем в письменном виде. С именами, адресами, цифрами и датами. Что уж непонятного. Дай бог, если его показания окажутся важными и весомыми.
- Заодно придумайте и изложите причину, время и место вашего позавчерашнего задержания, чтобы потом не получилось разногласий с протоколом.
Лыков согласно кивнул. Предусмотрительность детектива вызывала уважение, успокаивая и укрепляя надежду. Все будет хорошо. Главное, он остался живой, он правильно поступил, отстав от группы, хотя за свое временное помутнение заплатил очень высокую цену. Не загорелся бы идиотской идеей перебраться в теплые края, не пошел бы на поводу у Андрюхи, и золото было бы в надежном месте, все семнадцать кило, и впереди простирались бы веселые безмятежные деньки-вечера в компании длинноногих девочек, а не следственный изолятор с мрачными надзирателями.
И не на пятнадцать суток, а намного больше.
|