Глава 13

О краткосрочной поездке в Одессу Ковалев доложил генералу на второй день после возвращения домой, не упустив ни одного штриха встречи с украинскими коллегами, не забыв отметить даже тот факт, что обратившийся за помощью Днестровский в свое время окончил Рязанскую Высшую школу милиции. Мелочь, а приятно. И генерал это отметил, улыбнулся, узнав сей значимый факт из биографии одессита. Пошутил:

- Плохо учился, если самостоятельно справиться не может. Видимо, был таким же разгильдяем, неспроста обратился именно к тебе. Верно, Валерий Иванович?

Присутствующий при разговоре Молчанов улыбнулся, вспомнив свое далекое курсантское прошлое. Генерал в своей шутке был недалек от истины, ведь им в ту пору было по 17-18 лет, а какая может быть серьезность в головах безусых юнцов, какая ответственность? Откуда им взяться. В голове было другое: вырваться в увольнение, встретиться с девушками, прошвырнуться по центральным улицам, посмотреть город. Развеяться, одним словом, хоть на короткое время почувствовать себя гражданским человеком, забыть казарменное положение. Но подобная несерьезность была свойственна лишь новичкам, а уже на втором курсе курсанты преображались, матерели, набирались солидности, становились вроде выше ростом, в плечах шире. А уж на четвертом курсе, когда на погонах недавних школьников сверкали лейтенантские звездочки, их и вовсе было не узнать. Офицеры. Правда, Ковалев до четвертого курса не добрался, отчислился после второго, но и тех двух лет учебы вполне хватило, чтобы навсегда пропитаться милицейским духом, и после нескольких "романтических морских" лет вновь вернуться в будничную правоохранительную рутину. Хочется надеяться, что бывший сокурсник вспомнил Ковалева не из-за разгильдяйства, а по другим причинам.

- Сам-то как считаешь? Веришь, что на "Востоке" действительно что-то припрятано, или твой дружок преувеличивает?

Вадим покосился на карандаш, появившийся в руке генерала. Верный признак, что вопрос вызвал интерес. К сожалению, у Ковалева не было уверенности в правоте сокурсника, по сути дела, детектив опирался лишь на догадки Днестровского да на факт трагедии, случившейся в Ильичевском порту. Склонялся, правда, к первой версии, но для участия в деле предположений и догадок было маловато, здесь нужна уверенность. Тем более в данной ситуации, когда речь идет об участии в "иностранном" деле.

- Уверенности нет, Иван Петрович, но еще больше не верится, что водолаз оказался под днищем случайно, - поделился Вадим. - Настораживает то обстоятельство, что водолаз неизвестный, одесские оперативники так и не выяснили, кто он. В тот день ни на одном судовом экипаже никто не погиб, среди портовых работников тоже никто не пропал. И получается, что водолаз пришлый. Засланный казачок.

Федоров усмехнулся. Подытожил:

- Если засланный, тогда другое дело, тогда никаких сомнений, - положил карандаш на стол, глянул на детектива с прищуром. - Так и сказал бы честно, что в море потянуло, по романтике соскучился.

И снова генерал был недалек от истины. Ностальгия - непростая штука, она достает всякого, тем более ностальгия по бесшабашным временам, по беззаботной молодости, по друзьям-морякам. По океанским просторам, многодневным, изнурительным штормам, по многометровым волнам, каждая из которых, как шутят балагуры, выше сельсовета. Сентиментальность свойственна всем людям, всех с годами тянет в прошлое, хотя бы в воспоминаниях, и Ковалев в этом не исключение, если не смог отказаться от возможности соприкоснуться со своим морским прошлым. Другой такой возможности уже не будет, и это, честно сказать, добавляло недостающей уверенности. Пусть будет пятьдесят на пятьдесят, пусть даже немного меньше, лишь бы генерал склонился к положительному решению, лишь бы разрешил командировку на "Восток". Не на полгода, конечно, как рассчитывает Днестровский, а хотя бы на месяц. А с Олесей они договорятся, Олеся поймет. Вадим не стал скрывать, признался:

- Если честно, Иван Петрович, то "морское" дело представляет для меня особый интерес. Хотелось бы поучаствовать, одесситам помочь, юность вспомнить…

Федоров усмехнулся.

- Не забывай, друг ситный, что речь идет о загранице, и у твоего бывшего сокурсника нет никаких полномочий, чтобы привлекать к расследованию иностранных сыщиков. Тут нужно вмешательство вышестоящих товарищей, на уровне министерства, иначе недолго на скандал нарваться. На международный, причем. Чуешь, чем может аукнуться твоя ностальгия по морской юности?

Вадим согласно склонил голову. Такую перспективу он не исключал, и уже тогда в Одессе разглядел сложности своего участия в деле. В принципе, вопрос можно решить, в конце концов, одесситам не так уж трудно выйти на самый верх, чтобы обосновать свое обращение к россиянам, но это расширяет круг людей, посвященных в операцию. А что знают двое, то уже не тайна, то знают все. Коррупция свойственна не только российским чиновникам, украинские братья-славяне в своих слабостях ничем не отличаются. В одной стране росли и учились, одним воздухом дышали, общими ценностями обладали, общей историей гордились, потому и менталитет одинаковый. Разумеется, свои подозрения детектив выстраивал на голом песке, на чистых предположениях, но исключать их никоим образом не мог, ибо серьезность операции не позволяла подразделять ситуацию на моменты главные или второстепенные. В расследовании мелочей не бывает. Если, конечно, генерал даст "добро", а пока на это непохоже. Действительно, зачем начальнику Рязанского УВД чужие проблемы, когда свои лишь успевай разгребать.

- Они нам нужны, их проблемы? - Федоров будто прочитал мысли детектива. - Своих забот полон рот, зачем нам чужие? Олеся, опять же, не в восторге будет, обидится, что разлучу вас на целый месяц. Про свадьбу то помнишь, или забыл?

Вадим улыбнулся.

- Помню, Иван Петрович. До нее еще целый месяц. Не свадьба, правда, а просто застолье, вечер. Соберутся самые близкие родственники, самые лучшие друзья, самые справедливые начальники…

Последние слова адресовались генералу и его помощнику, приглашать уважаемых гостей за месяц вперед выглядело чересчур преждевременным. Федоров сделал вид, что намек к нему не относится, пошутил:

- Не забудь нас с Валерием Ивановичем пригласить. М-да, Вадим Михалыч, загадал ты загадку, подарил чемодан без ручки. И тащить неудобно, и бросить жалко…

Другими словами - в таком деле и принять участие непросто, и отказаться не хочется. Детектив догадывался, что раздумья генерала насчет командировки увязываются не с желанием подарить лучшему сыщику управления романтическое путешествие, а с другими соображениями. Если бы их не было, этих соображений, Федоров не стал бы тратить столько времени на обсуждение одесского происшествия. У них своя свадьба, у нас своя. Генерал снова взялся за карандаш, крутанул несколько раз между пальцами, полюбовался на свою работу, и неожиданно похвалил:

- Правильно сделал, что не дал одесситам твердого согласия. Если "Восток" действительно используется в каких-то целях, то эти цели наверняка значимые, крупномасштабные, и для их осуществления разработчики плана пойдут на любые действия. Уверен, что они крепко чешут затылки, у них ведь тоже есть служба безопасности, служба прикрытия, и эти силы наверняка брошены в дело. Теперь не успокоятся, пока не выяснят все подробности гибели водолаза. Сам водолаз им неинтересен, он отработанный материал, им интересен резонанс, вызванный происшествием, и если узнают про тебя, то твоя жизнь обесценится до нуля. Чуешь, о чем речь?

Федоров не сводил с детектива глаз, негромко постукивая карандашом по столу. Виделось, что генерал всерьез увлекся "чужим" делом. Неспроста же похвалил, неспроста предостерегает. Допускает, значит, что контрабандисты начнут наводить справки о действиях милиции, захотят узнать о каждом шаге Днестровского в направлении "Востока". Сам "Восток" уже в море, но этот факт не играет большой роли, милиция то осталась на берегу, и следствие вокруг водолаза ведется тоже на берегу. И контрабандисты предпримут все меры, чтобы эта возня дальше берега не ушла, моря не коснулась, и уж тем более не переметнулась на "Восток". Это будет провалом. Возможность избежать нежелательного исхода одна - передать адресату товар в целости и сохранности, вовремя и в нужном месте, если таковой на "Востоке" имеется, конечно, а потом трын-трава не расти, потом никакие следствия, никакие сыщики не страшны.

- Чую, Иван Петрович.

Вадим улыбнулся. Что и говорить, забота начальника всегда приятна, тем более забота генерала.

- А если чуешь, то звони своему сокурснику, и самым решительным образом отказывайся от командировки. Скажи, что никак не сможешь помочь, начальство категорически против, а невеста вообще не хочет слышать ни про какое море, ни про какой океан. Про свадьбу не забудь упомянуть, скажи, что вы с Олесей если и поедете куда-то, то только в свадебное путешествие. Ясно?

Генерал словно специально приподнял сыщику настроение, чтобы тут же охолодить.

- Ясно, Иван Петрович.

Ковалев понурил голову, не скрывая настроения. Все ясно, все просто, рязанские оперативники игнорируют просьбу братьев-славян, и остаются в стороне. Вот и вся разгадка. Но почему генерал так долго и скрупулезно вслушивался в детали, добиваясь почти дословного пересказа одесской истории? Не из простого же любопытства. У начальника управления нет лишнего времени, чтобы точить лясы, обсуждать дела далеких соседей, и забивать голову чужими проблемами.

Федоров прищурился, подмигнул.

- Что ж, гений, если ясно, то начинаем готовиться к операции. На словах скажем одно, а на деле сделаем другое. Пусть одесские друзья считают, что Ковалев отказался помочь, пусть матюкаются, а Ковалев в это время будет спокойно и тщательно готовиться к командировке на Дальний Восток. Верно?

Детектив не сразу осознал, что генерал дает "добро". Не поверил. Федоров угадал его сомнения, подтолкнул:

- Какие будут вопросы, подполковник?

Фу, слава богу. Кажется, генерал действительно согласился.

- Разрешите узнать, Иван Петрович, почему вы решили пойти навстречу одесситам?

Детектив не мог обойти этот вопрос, потому что за ним скрывалась не простая информация, а какие-то важные факты, дополнительные материалы, о которых он не знал, но знать должен. Как главный участник дела, как исполнитель. Информация наверняка представляла большой вес, иначе Федоров не склонился бы на сторону одесситов.

Генерал навалился грудью на стол, будто затем, чтобы подполковник оказался ближе, и не упустил ни одного слова. Ковалеву показалось, что генерал намерился выложить на стол какие-то бумаги, "освежить" память, однако этого не произошло. Федоров на память не жаловался, и к шпаргалкам прибегал лишь в тех случаях, когда приходилось оперировать цифрами.

- Не я решил, а случай так решил. Расскажи, Валерий Иванович, поделись соображениями.

Федоров выбрался из-за стола. Движением ладони пресек намерение Ковалева встать, сиди, мол, и слушай. Сделал несколько шагов по кабинету, разминая ноги, остановился напротив детектива. На помощника почему-то не смотрел, словно забыл, что именно Молчанову надлежало поделиться новостью, имеющей отношение к разговору.

- Случай, стало быть, такой… - Молчанов выждал паузу, будто предоставляя детективу возможность самому догадаться, о каком случае идет речь. Вадим промолчал. - Ты слышал что-нибудь о таком металле - осмий-187?

Ковалев напрягся. Про металл осмий-187 он слышал, хотя совсем немного, но в данном случае пробелы в познаниях металлов не играли особой роли, сейчас самым значимым и важным становилось то обстоятельство, что полковник драгоценный и редкий металл рассматривал как привязку к одесскому происшествию. Интересно…

- Знаю немногое, Валерий Иванович, в общих чертах, - признался Вадим. И тут же поспешил оправдаться: - У нас пока, слава богу, не было дел, связанных с осмием, поэтому не довелось вникнуть детально. Драгоценный металл, дороже платины, очень редкий, во всем мире вырабатывается примерно сто килограммов в год, применяется в космической отрасли…

Молчанов усмехнулся.

- Не было дел, а теперь, кажется, будет. Этот металл, Вадим Михалыч, применяется не только в космической отрасли, а используется для производства ядерного оружия. Чуешь? Потому и цена на него не просто высокая, а сказочно высокая, от ста пятидесяти до двухсот тысяч долларов за один грамм. Не знаю, насколько я прав, но твой одесский случай напомнил прошлогоднее московское следствие по торговцам этим самым осмием. Если разрешите, товарищ генерал, я сегодня же попрошу москвичей поделиться материалами по тому делу, чтобы Вадим уже завтра смог ознакомиться с ним более подробно. Вкратце история такова: в прошлом году столичные убэповцы арестовали трех граждан, причастных к сделкам с осмием, если не ошибаюсь, металла было граммов десять. Группа оказалась интернациональной - казах, что вполне естественно, ибо в настоящее время осмий в странах бывшего Союза добывается только в Казахстане, в городе Джезказгане. Казах, таким образом, являлся поставщиком товара. Второй участник оказался москвичом, посредником между продавцом и покупателем, а покупатель, что для нас самое интересное, оказался гражданином Украины. И не просто Украины, а жителем славного веселого города Одессы…

Ковалев едва не присвистнул от изумления. Одесский след в московском деле навевал вполне определенные и конкретные мысли, хотя полной уверенности, разумеется, не вносил. Но почему бы нет, почему не утвердиться в такой версии, что контрабандисты под днищем "Востока" действительно заныкали сказочно ценный осмий? Но почему именно под днище судна, почему не спрятали где-то в многочисленных отсеках, почему не нашли других каналов переправки за границу? Может, этот осмий радиоактивен? Вот же темнота, блин, надо будет проштудировать литературу, познакомиться поближе.

- Валерий Иванович, а что этот осмий представляет собой по весу, по объему? Он радиоактивный или нет?

Ковалев своим вопросом окончательно признавался в полнейшей неосведомленности в области редкого металла, но сейчас об этом не думал и не переживал, сейчас главное установить причастность этого металла к происшествию в Одесском порту. Не академик же он, в конце концов, чтобы все знать. Руководство слабые познания "гения российского сыска" не опечалили, оба собеседника даже не обратили на это внимания. Если честно, генерал сам более-менее подробно вник в этот вопрос всего пару дней назад, разрешив детективу наведаться в Одессу, и именно тогда Молчанов вспомнил про участие одессита в осмиевом деле. И вспомнил очень кстати.

- В том то и дело, что нерадиоактивен, и может храниться и перемещаться без особых проблем. В спичечном коробке помещается примерно граммов тридцать, при средней цене в сто пятьдесят тысяч за грамм такой коробок тянет на четыре с половиной миллиона долларов. Впечатляет?

- Более чем. И не только впечатляет, а убеждает в вашей правоте. Думаю, эту версию можно смело принимать за основную.

Молчанов вместо ответа посмотрел на генерала, окончательное решение оставалось за начальником управления. Федоров вернулся в кресло. Посмотрел на детектива, похвалил еще раз:

- Правильно мыслишь. Эта версия дает нам хорошие шансы поучаствовать в совместном с украинцами расследовании, вот что главное. А то наверху договорились о помощи друг другу в таких делах, а на практике пока никаких подвижек нет. Теперь будут. Я на днях еду в Москву, на коллегию МВД, и обязательно переговорю по этому вопросу с замминистра. Надеюсь, у него если и возникнут какие-то сомнения о взаимосвязанности этих двух моментов, то незначительные. Думаю, поддержит, и от своего имени обратится к украинским коллегам с предложением о сотрудничестве. Не волнуйся, вопрос будет зондироваться на самом высоком уровне, утечки не будет. По крайней мере, не должно быть. К тому же твое участие в этом деле, как мы обговорили, под большим вопросом, так что занимайся спокойно своими делами, готовься к свадьбе, улаживай личную жизнь, и ни о каком море не думай. Ясно?

- Ясно, Иван Петрович.

- Жду завтра в это же время с подробным планом операции, а сегодня перво-наперво сообщи одесситам о своем отказе. Это первый штрих в деле, и самый важный. Не откладывай!

Ковалев встал.

- Ясно. Разрешите идти?

Федоров слегка наклонил голову, проводил взглядом детектива до самой двери. Усмехнулся. Послал же бог неугомонного сыщика, у себя в Рязани проблем по самую крышу, дай бог разобраться, а он норовит чужими заниматься. И ладно бы делами коллег из соседних областей, а то вон куда навострился, за границу. И не боится схлопотать по "шапке", не стесняется начальство "подставить". Хлопочи вот теперь в министерстве, поднимай вопрос о необходимости послать российского оперативника на украинское судно, доказывай, убеждай в целесообразности его нахождения на чужом борту. Никогда не пошел бы на такой шаг, если бы не московское следствие по осмию, и если бы не одесский след в том деле. Шут его знает, вдруг в Одессе есть другие любители редких металлов? В самой Одессе осмий не задержится, жемчужине у моря ни к чему обременять себя столь опасной коллекцией, а вот перевалочным пунктом на пути в дальнее зарубежье город вполне может стать. Запросто. И даже если осмий имеет казахстанский след, все равно на пути в Украину не мог миновать российские тропы. Прошлогодний случай в Москве это подтверждает, и дает все основания поднять вопрос о совместном проведении операции. Или хотя бы принять в ней участие. Мало ли, вдруг неожиданная гибель водолаза вскроет что-то серьезное: источники поставки металла, цепочку на пути к покупателю, и, главное, выведет непосредственно на покупателя.

Федоров улыбнулся, пожурил себя за чрезмерный оптимизм. Как охотник, деливший шкуру неубитого медведя. Кто его знает, может, вообще нет, и не было никакого осмия-187, а причиной гибели водолаза стала элементарная халатность. Ладно, поживем, увидим. Для Ковалева в любом случае морская командировка будет полезна, а если подозрения не подтвердятся, вообще станет морским круизом. Пусть покатается по океанским просторам, развеется, глотнет морского воздуха свободы. Он это заслужил.